Для начала из-под зеленого растительного ковра на первом уровне были извлечены тела семи мертвых солдат в тяжелых бронедоспехах, которые превратились в мумий. А немного позже около полусотни обглоданных червями и крысами скелетов, которые находились в камере дератизации. С костяками все понятно, — это персонал убежища и водители грузовиков, которые попытались спрятаться от химической, лучевой и вирусной атаки в закрытом помещении, но это им не помогло. А вот тяжелые пехотинцы ребятами были непростыми, броня у каждого такая, что она смогла пережить сотни лет, оружие (ржавое) штурмовые автоматы «марлин» с подствольниками, а помимо того на доспехах красовался рельефный герб — вставший на задние лапы красный рикарийский барс. Это был знак элитного штурмового полка, который подчинялся непосредственно Верховному Совету Центральных Миров, высшему органу власти в Старой империи, и если они были здесь, то неспроста.
Это было только начало. А затем инжбот вскрыл кузова грузовиков, и выяснилось, что они перевозили груз, который находился в герметичных бронепластиковых контейнерах с кодовыми замками, при виде которых поисковики расплылись улыбками, а Ривера на радостях даже выстрелил в потолок, в результате чего сверху упала бетонная плита весом в полтонны. К счастью, никто не пострадал и, заставив камрадом один за другим извлекать из грузовиков контейнеры, а затем перетаскивать их в большой зал, я занялся мертвыми «барсами».
Конечно, я не специалист по связи, но у меня имелся «Карай», который можно подключить к шлемам гвардейцев канувшего в небытие государства, и у нас были сменные энегобатареи. Поэтому все просто. Поисковики, тихо матерясь, вытаскивали из грузовиков тяжелые контейнеры, каждый весом под сто-сто пятьдесят килограмм, а я снимал с мертвецов шлемы и коммуникаторы, среди которых выбирал более-менее целые. Таких шлемов было три, если судить по маркировкам с внутренней стороны, два принадлежали рядовым, Петренко и Гуссейнову, а один сержанту Майнеру. Ну, а коммуникаторы не работали, но в городе их можно было разобрать и уже там поработать с носителями информации.
Для начала я попробовал добыть сведения из шлемов рядовых, но ничего интересного не обнаружил. Владельцы успели стереть всю информацию, а может, ее и не было. А вот на сержантском кое-что уцелело. Видео было зашифровано, как и основной массив информации, а вот регистратор голосовых сообщений (своего рода «черный ящик») «дышал» и я его запустил.
На экране «Карая» ничего, а динамик выдает треск помех. Но спустя несколько секунд на экране появилась дата нападения инопланетян на Аякс 10.07.2916. и я услышал ровный спокойный голос уверенного в себе человека, конечно же, сержанта Майнера, который произнес:
«Приземление на планете „Аякс“. Космодром „Южный“. Цель — сформировать конвой и доставить на объект „Х“ груз. Применил спецдопуск».
Снова треск. Дата прежняя. Время. Прошло полчаса и новый доклад:
«Получил пять грузовиков „Скания-А“ и два бронетранспортера. Начинаю выдвижение».
Перерыв и голос сержанта, в котором появилась хрипотца:
«Конвой был атакован аэрокосмическими штурмовиками противника. Потеряли броневики. Груз не пострадал. Принял решение переждать авианалет на ближайшей базе».
Спустя час:
«Противник применяет бактериологическое и химическое оружие. На убежище падают бомбы. Прикрытия нет. Связи с КП 79-го нет. Грузовики в боксах. Груз внутри. Ждем».
Это было последнее сообщение сержанта Майнера и, отключив планшет от шлема, я призадумался.
Есть груз, который хранился герметично. Его охраняли элитные бойцы, и сержант имел какой-то спецдопуск, судя по всему, пропуск высшего приоритета, который он применил на космодроме «Южный», ныне база «Дуранго», и получил транспорт. Груз требовалось срочно доставить на объект «Х», который совмещен с базой 79-го корпуса планетарной обороны, но колонна до него не доехала. Такие вот дела, чем дальше, тем больше вопросов вызывает у меня спрятанный в горах командный пункт, но до него далеко, а пока следовало посмотреть, что находится в контейнерах.
За полчаса напряженного труда поисковики вытащили из грузовиков пять контейнеров, по одному из каждой автомашины. Внутри могла находиться взрывчатка, значит, действовать требовалось осторожно, и на выходе из подземелья был сооружен щит, который мог прикрыть трех-четырех человек. После этого бойцы группы отправились на свежий воздух, а внутри остались только мы с Валеевым и Рогов, который управлял инженерным роботом.
— Начнем? — спросил я Валеева, спрятавшись в укрытие.
— Да, — он согласно мотнул головой.
— Робот готов? — я повернулся к Рогову.
— Готов, — ответил «погонщик». — Запустил программу разминирования.
— Вперед.
Робот подкатил к первому контейнеру и просветил его датчиками. Чисто. Следующий этап. Из корпуса выдвинулся манипулятор с химическим лазером, отблеск и снова остановка. Две аккуратные дырочки в контейнере и в них опускается манипулятор с датчиком. Проверка. Чисто. Имеется небольшое взрывное устройство. Но оно сгнило, а двухкомпонентная взрывчатка разложилась. Продолжаем.
— Ших-р-р! — по залу разнесся характерный звук работающего сварочного аппарата и появился запах гари.
— Хр-хр-р! Бац! — со скрипом крышка поднялась и упала на пол.
Инжбот со своей задачей справился и замер без движения. Взрыва не последовало. После чего мы с Валеевым подошли к роботу, и посмотрели на содержимое контейнера, а затем переглянулись, и сержант смахнул со лба капли холодного пота. Перенервничал бывший наемник, да и меня, честно говоря, дрожь пробрала, потому что в контейнере лежала очень дорогая вещь, продолговатые металлические стержни с надписью «Перфен (высокая очистка) произведен в мире Раус».
Что такое перфен? Можно объяснить. Перфен является самым лучшим поглотителем нейтронов, какой только есть в изведанной части космоса, и его промышленный синтез невозможен. А поскольку абсорберы с подобной характеристикой применяются для поглощения нейтронов в активных зонах ядерных реакторов и очистки от радиации зараженных космических кораблей и объектов, то ценность такого элемента, который по эффективности в сотни раз превосходил кюрий, европий, бор и кадмий, была очень велика. Один десятикилограммовый стержень стоит двадцать тысяч реалов, а в контейнере их было двенадцать. И я сразу же провел нехитрый подсчет. В контейнере хабар на двести сорок тысяч реалов. В машине сорок контейнеров и это восемь миллионов восемьсот тысяч монет. А если перфен во всех машинах? Нет! Даже считать не хотелось, потому что на Аяксе за сотню реалов прирежут, а за несколько десятков миллионов в порошок сотрут.
