— Ясно, — Лея вновь подумала о том, как Шми старалась узнать, что случилось с Анакином. — Встретилась ли она с Анакином когда-нибудь потом?
Дэйма пожала плечами и указала на дневник.
— Поищи там, — она начала подниматься из-за стола и замерла. — Но… помоему, моя сестра встречала Анакина, когда он уже был джедаем и вернулся, чтобы спасти мать от песчаных людей.
У Леи похолодело в груди.
— Мою бабушку похитили Тускенские разбойники? Дэйма помрачнела:
— Боюсь, что да.
— Но Анакин — мой отец — вернулся и нашел ее. — Это был не вопрос, а утверждение, потому что Лея хотела в это верить. — Он спас ее.
Дэйма поднялась из-за стола и тихо продолжила: — Он ее вернул, — Она положила руку на плечо Леи. — Не знаю, была ли она жива, когда он ее нашел. Беру никогда бы не сказала, даже если он что-то сказал им тогда. Но она была мертва, когда он вернулся на ферму.
Лея усилием воли подавила комок в горле.
— Что было дальше?
— Они похоронили ее, а потом Анакин улетел.
— На ферме? — спросила Лея. — Ее там похоронили. Дэйма кивнула:
— За западным краем насыпи. Клигга тоже там похоронили. Говорят, они стояли там вместе и смотрели на закат близнецов-солнц.
— Я не видела надгробных камней. Дэйма кивнула:
— Когда появился Люк, я заметила, что надгробия куда-то делись. Все, что сказала мне Беру, — так это что Оуэн считал, что никому не нужно знать, где была могила Шми.
Лея на минуту замолчала, пытаясь усвоить все, что только что узнала, потом осторожно сняла чужую руку с плеча.
— Спасибо, что нашли время со мной побеседовать, Дэйма. Уже поздно, а у вас, должно быть, много работы.
— Да не особо, — Дэйма достала планшет из кармана и положила его на стол. На экране было изображение фойе «Сиди Дрисс». — Он связан с двадцатью скрытыми видеокамерами. Я дала еще один Чубакке. Думаю, тебе тоже хотелось бы следить за обстановкой.
— Вы очень заботливы, — кивнула Лея. — Никаких денег не хватит, чтобы отплатить вам. Дэйма развела руками:
— Ах, это мелочи. Но все-таки я хочу вас кое о чем попросить. Насчет сквибов. Лея заволновалась.
— Они не уходят, не так ли? — ожидая ответа, Дэйма повернулась к двери.
— Чубакка вроде следит за ними. Дэйма обратилась к Лее у двери:
— Они никуда не уходят. В этом-то и проблема. Она отвела взгляд, не решаясь что-то сказать.
— Мы заплатим за все, что они украдут. Дэйма покачала головой:
— Сквибы не воруют. Ну, по крайней мере, не впрямую. Они просто тратят очень много воды. Очень много — а у меня хочет помыться целый караван. Вода кончится.
— Чубакка с ними поговорит, — сказала Лея. — Он умеет урезонить сквибов.
— Спасибо, — сказала Дэйма. — Премного благодарна. Уверена, аскайанцы тоже будут благодарны.
— Аскайанцы? — спросила Лея. — На Татуине?
— Беженцы. Они ждут пескоход — хотя, по-моему, их терпение на исходе. Они собираются завтра уходить. — Дэйма указала на видеопланшет, который дала Лее: — Держите его включенным. Если появятся имперцы, уходите через черный ход. Помните, что я вам показывала?
Лея кивнула.
— Комнату с потайным ходом.
— Хорошо, — Дэйма открыла дверь и вышла в коридор. — Я дам вам знать, если они появятся, но вы знаете, как они могут окружить это место. Хуже скетто.
Дверь закрылась, и Лея осталась один на один со своими мыслями о смерти Шми. Зная о жестокости песчаных людей, Лею мучило собственное воображение, живо реагирующее даже на неясные намеки о смерти ее бабушки. Как это должно быть, ужасно, как страшно и одиноко. Лея надеялась, что Анакин нашел мать прежде, чем она умерла, что она хоть раз увидела его джедаем, — ведь это было ее единственным желанием. Чувство было странным для самой Леи, ведь приходилось думать не о Дарте Вейдере, а о любимом сыне Шми. У нее пошли мурашки по спине.
Она вызвала Чубакку и попросила разобраться со сквибами, потом проверила Хэна. Он все еще спал, и Лея вернулась в зал, вернулась к просмотру записи. Администратор на Корусканте ответил на сообщение Шми — Анакин был в порядке, но джедаи не обсуждают действия своих падаванов даже с родителями.
Этого ответа хватило, чтобы развеять беспокойство Шми. Лея запросила следующую запись.
20:45:06
Завтра зайдет Китстер с видеозаписью Бунты. Не уверена, что хочу снова ее увидеть, Ани. Мне и в первый раз-то было тяжело, а теперь, когда я знаю, что ты победишь… и что я должна отдать тебя судьбе…
Помню, как Уотто купил первый болид и попросил тебя починить его. Тебе едва исполнилось девять, но ты с легкостью сумел запустить его своими руками. Прежде чем я узнала об этом, Уотто уже отправлял тебя на испытательные заезды. Я была так зла на него, что пригрозила склеить ему крылья и утопить в бочке с растворителем. И я бы это сделала, случись с тобой что.
12:18:07
Китстер запаздывает. Рарта Даль дает ему очень много работы в «Трех лунах», так что, похоже, тот голодиск, который он купил, сослужил ему добрую дружбу. Он говорит, что зарабатывает достаточно, чтобы купить свободу, когда станет взрослым. Вальд не такой терпеливый — он доделывает свуп и хочет участвовать в гонках, чтобы выиграть свободу. Надеюсь, он не пострадает, — но прекрасно, что у него такая мечта. Думаю, твой пример придает им отваги. Даже у твоей подружки Амии есть план, хотя она не рассказывает о нем. Думаю, она все еще обижена на меня за то, что я не удержала в секрете то, что она хотела выйти за тебя замуж, чтобы, она была частью семьи, когда ты выиграешь нашу свободу. Но как я могла удержать это в секрете? Тогда я впервые услышала о планах Уотто отправить тебя на гонки.
Тойдарианцы!
И ты не лучше. Когда я сказала, что хатты принимают ставки на круг, на котором ты разобьешься, что никто не верил, что ты дойдешь до финиша, помнишь, что ты сказал? — выходит, все потеряют кучу денег.
Лея посмотрела на часы. Она знала, что пора бы ей поменяться с Чубаккой и пойти отдохнуть. Но она была слишком взволнована, чтобы спать. Хэн лежал под капельницей, а штурмовики прочесывали пустыню, и она боялась, что они найдут Банаи и «Закат Киллика». Кроме того, они могли обнаружить самих Лею и Хэна. В Анкорхеде было меньше народу, чем на одном-единственном этаже в их доме на Корусканте. Прочесать его — нечего делать.
Но больше всего Лею пугало то, как записи в дневнике меняли ее взгляды, как она смотрела на своего отца глазами Шми. Он был Дартом Вейдером, злым, жестоким и безжалостным. Он олицетворял все, что Лея ненавидела в Империи, был тем, за что Лея ненавидела Империю. И он был Анакином Скайвокером, девятилетним мальчишкой-рабом, любимцем матери, выигравшим гонки, вселившим в остальных рабов мечты о свободе.
