– Всё, приехали, вставай!– проскрипел голос, Кейт уже надеялась, что этот неприятный тип оставил её, но нет, он, конечно же, всё ещё был тут!
Кейт приподнялась и огляделась. Насколько позволяло слабое освещение, можно было судить, что они уже ехали по каменной дороге. Неподалёку горели окна двухэтажного здания, скорее всего, поместья. По мере того, как повозка приближалась у конечной цели, становились видны сады и аккуратные дорожки, которые послушно обходили деревья. Где-то неподалёку раздался собачий лай. Вся здешняя обстановка напоминала поместье где-нибудь в горах Шотландии, а не в другом мире… или реальности? Может быть действительно, всё, что случилось, является лишь страшным сном, но… нет, Кэтрин поняла, что пытается снова оградиться от мира, а сейчас как раз требовалось собраться с мыслями.
Сделав большой полукруг, повозка остановилась у ворот. Мужчина освободил её руки от верёвки и приказал следовать за ним. Только ноги коснулись земли, как рядом возникла пожилая женщина со свечкой. Она внимательно осмотрела девушку и буркнула:
– Пошли.
Эта пухлая старушка ей сразу не понравилась в отличие от той, что была там. Почему-то стало холоднее.
«Так и простудиться недолго».
Они поднялись по ступенькам туда.
– Давай, проходи. Чего встала? Никогда не видела что ли?
– Она только из леса,– неожиданно прозвучал скрипучий голос мужчины.
Кейт снова погрузилась в свои мысли, которые выражались в двух словах: «Что делать?» Бежать? Если у здешних кошек три ряда зубов, то с собаками вообще знакомиться не следовало. Безвыходная ситуация. Что же делать? Несильный толчок в бок отбросил все мысли.
– Ты говорить умеешь?– нервно спросила толстая женщина.
– А?– голос Кейт звучал подавленно и тихо.
– Что молчишь? Я тебя спросила. Где ответ?
– Что?
– Готовить умеешь? Делать что-нибудь умеешь?
Наверное, поняв, что от новой рабыни толку мало, женщина схватила её за руку и повела в соседнюю комнату, которая вывела их на улицу. Она подвела девушку к небольшому строению, которое очень напоминало сарай, отперла дверь. Внутри оказалось вовсе не то, что Кейт подумала сначала: там ничего не было кроме ступенек, ведущих в подвал.
– Спускайся.
Кейт немного заколебалась, но когда увидела верзилу (он всё ещё следовал по пятам!), послушалась. Лестница спускалась метров на семь вниз и выводила в коридор, который уходил влево и вправо метров на двадцать. Через каждые пять метров в серую стену были врезаны массивные деревянные двери.
– Здесь переночуешь,– пробормотала старушка, подходя ко второй двери от лестницы. Она достала ключи и отперла дверь, которая без вполне ожидаемого скрипа открылась.
То, что было внутри, больше походило на тюремную камеру, нежели на место жительства. Голые стены, три каменные кровати, а на самом деле просто выступы в стене, на которых валялись подстилки, больше ничего. У дальнего угла сидели две женщины средних лет, которые с интересом разглядывали девушку. По их глазам было видно, что они спали, но грохот разбудил, а появление коренастого мужика и вовсе напугало. Видимо, он пользовался нехорошей репутацией.
Дверь захлопнулась, и их оставили одних.
Нависло молчание. Кейт не знала, что сказать, а они, молча, оценивали её.
– Как тебя зовут?– наконец спросила та, что сидела в углу.
– Кейт.
– Мирика.
– Ты откуда?– спросила другая.– Из леса? Да?
Кейт кивнула, пускай думают так, но с другой стороны – это действительно так или почти так.
– Сразу видно. Не повезло, но ничего, ты не бойся, они тебя не съедят. Или что вы там выдумываете? Ложись, спи.
Больше они ничем не интересовались, легли и закрыли глаза. Кейт села на свободную койку. Спать хотелось неимоверно, сегодня снова выдался тяжёлый день, но мысли снова прыгали в голове, не подпуская сон.
Она легла, подстилка оказалась на удивление мягкой, что было приятным сюрпризом. Кейт подумала о своём положении. Оно казалось безвыходным, в любом случае оставалось только ждать, лучше узнать этих людей и… И что дальше? Сбежать, не имея ничего, не зная даже своего местоположения? Без всякой вероятности найти гипердвигатель? Даже, если бы добраться до него, то разве можно бросить остальных здесь? Нет, это никуда не годится.
«О, Бог мой… Что же делать?..»
Понемногу мысли стали становиться всё менее суетливыми, и вскоре она незаметно для себя уснула. Ещё один день остался в прошлом, и неизвестно, что ждало впереди…
День семнадцатый (две недели спустя).
Поместье Префекта Лори.
Две недели прошли, как одни сутки. Нет, они не пролетели быстро: каждый день был копией предыдущего и проходил в выполнении несложной работы по дому. Хозяин, к счастью, так и не объявился. Кейт уже стала приспосабливаться к местной жизни, училась жить здесь и более того: она старалась понять мир и людей, населяющих его – в этом и была отдушина. Она следила за людьми и анализировала их поступки, но аборигены имели иную жизненную систему координат, поэтому некоторые детали оставались за гранью понимания.
Мирика стала хорошим источником информации, но, к сожалению, единственным. Она оказалась довольно разговорчивой, в отличие от своей соседки, которая практически всегда молчала. Всю жизнь Мирика была рабыней и знала очень мало об окружающем мире, но, тем не менее, смотрела на новенькую свысока. Такое отношение забавляло.
На вопросы Кэтрин она отвечала с некоторой неохотой, а порою и удивлялась, спрашивая, зачем той знать о каких-то глупостях. Очевидно, местное отношение к жизни отдавало некоторой апатией к окружению. Так Мирику удивил вопрос о государстве, в котором они находятся, но ответила, подумав, что там, откуда Кэтрин родом, по её мнению, ничего не знают о Хевимской Империи.
«Итак, Хевимская Империя»,– тогда подумала Кейт.– «Очень похоже на Римскую империю, причём не только названием».
– Империя?
– Да, Империя,– улыбаясь, ответила Мирика,– это такое огромное государство.
– А другие страны?
– Других стран нет.
Такой ответ был, мягко говоря, интригующим, и Кейт решила уточнить:
– Весь мир принадлежит Империи?
– Да. Потрясает?
«Не столько потрясает, сколько ужасает»,– подумала Кейт, но вслух согласилась.
Кое-что начало становиться на свои места. Хевимская Империя очень напоминала перезревшую Римскую Империю. И психология её жителей была соответствующей: сотни лет культура варилась сама в себе и топталась на месте. В итоге безразличие стало нормой их существования. Люди не видели ни целей, ни смысла жизни. Полная стагнация развития.
