– Информационной безопасностью. Я специалист по компьютерам, сетям, взлому и защите информации… – Айрина оседлала своего конька и начала сыпать терминами. – Вы понимаете, у нас кремниевые чипы не очень популярны, потому что ими пользуются кибернетики. А биокомпьютеры пока не позволяют внедрить эффективные протоколы защиты, поэтому создание информационных сетей с использованием биотехнологии затруднено. Так что мы создаем здесь центр управления информационными потоками… и, в общем, это секретная информация, – с милой улыбкой завершила Айрина после того, как Одрин толкнула ее под ребра, призывая прервать нудный монолог.
– Ну, мне-то вы можете доверять, – развел руками Лекс. – Я на службе у гайанского правительства. Но это очень интересно, Айрина. Вы – специалист по компьютерам? Вы можете мне показать, как выйти в сеть, как искать информацию? А то у меня в апартаментах стоит компьютер, но в мое время интерфейс был совсем другим, да и письменного гайанского я пока не знаю, только устный успел изучить, да и то едва.
– Конечно. Я могу вытащить кое-какие данные из систем кибернетиков – здесь есть терминал с доступом к Глобалнету. У меня даже имеется опыт хакерства, – не без гордости добавила Айрина.
– Здорово. Значит, договорились, вы мне поможете с компьютером?
Айрина почувствовала, как мысленный вздох зависти пронесся по кружку девушек, стоявших возле Лекса. Юнона, преувеличенно жестикулируя, сказала:
– А знаете, мы все так ждали вашего приезда и так радовались, когда вас воскресили, потому что вы для нас – живая легенда, и мы всегда верили в ваше возвращение и читали очень внимательно вашу великую книгу, и мы все вас очень любим! Вот! – сказала она, краснея.
– Юнона, – задумчиво произнес Лекс. – А где же Авось?
– Что? – не поняла девушка.
– Не важно. Послушайте, а у вас популярны анекдоты про членов Совета?
– Что? Анек… что?
– Ясно, – усмехнулся Лекс.
– Да вы ее не слушайте, – вдруг вмешалась Одрин. – Она туговата на уши. Вы меня лучше что-нибудь спросите.
– Ты что мелешь? – возмутилась Юнона. – Врушка! Ничего я не туговата!
– А вчера кому я полчаса кричала со двора, чтобы в окно выглянула?
– Да кто тебя просил кричать-то? Не было сил по лестнице подняться? Дохлячка!
– Кто дохлячка? Я? Да я тебя в десять раз сильней. Ты со своим микроскопом совсем зачахнешь скоро, а у меня второй дан по кекусинкай! Айрина, скажи!
– Каким микроскопом? Сразу видно, что тебе на тренировках все мозги выбили! Это телескоп называется!
– Девчонки, не ссорьтесь, – вмешался Лекс, получавший явное удовольствие от перепалки, но заметивший приближение Дейдры. – Идет ваша старшая. Будьте паиньками.
Дейдра подошла как подплыла, шурша подолом шикарного, обшитого оборками платья из синего атласа, пускавшего волны серебристо-электрических отблесков. Вставки из белой парчи с кружевами и горностаевым мехом заставляли трепетать от восторга всех гайанок ниже четвертого ранга. Несколько крученых прядей выпадали из короны прекрасно уложенных волос, обрамляя смуглое под тенью вуали лицо. Россыпью брильянтов сверкали заколки в волосах. «И как только такая молодая пролезла в Советницы? – подумала завистливо Айрина. – А платье-то наверняка из музея стибрила. Как разрешили-то – все-таки ценный экспонат?» Особого пиетета к Советнице Айрина не испытывала (подумаешь, красавица! мы тоже не дурнушки), но вот о подобном платье ей даже не приходилось мечтать.
– Позвольте вас забрать от этой достойной компании, – прожурчала Дейдра на ухо Лексу. – Я хочу вам кое-что показать в моих апартаментах.
– Что ж, идемте, – согласился он и слегка поклонился присутствующим. – Было приятно со всеми вами познакомиться.
Когда они вдвоем вышли из зала, девушки переглянулись.
– Вот стерва! – заявила Одрин, никогда не стеснявшаяся в выражениях. – Нет, вы только посмотрите на нее! Думает, ей все можно!
– Ага, сама-то небось пролезла в Совет через чужую постель, – злорадно сказала Юнона. – Знаем мы таких, сначала в любовницах ходят у всех, кто рангом выше, а потом в шикарные платья одеваются.
После этой крамольной реплики круг девушек поредел – рядом с Юноной остались только Одрин с подругой.
– Ты знаешь, между прочим, что она из Службы Коррекции? – спросила Юнона.
– Как это? Она же Советник по науке?
– Это сейчас. А раньше она была в их упряжке. Думаю, и сейчас тоже, только скрывает это. Они там все психопатки и лесбиянки.
– Так вот почему они с Сантаной на ножах, – задумчиво сказала Одрин. – Безопасники с «инквизицией» никогда не ладили. Я еще сегодня заметила, когда Сантана приехала, она на Дейдру смотрит, как на киборга. Теперь понятно.
– «Инквизиция»? – спросила Айрина. – Неужели Дейдра связана с этими живодерами?
– Голову даю, – убежденно заявила Юнона. – Она из этой шайки. У, сволочь!
Одрин оглянулась и заметила прогуливающуюся в стороне девушку, которую выделяла копна густых черных волос, рассыпающихся, как иглы дикобраза.
– А это кто? Мы ее знаем? – спросила она.
– Пойдемте, я вас познакомлю, – сказала Юнона. – Это Элла, врач Лекса. А это Одрин и Айрина.
– Вы – врач Лекса? – спросила Одрин. – А говорят, что вы… это… ну, с ним, в смысле…
«О нет! Опять!» – мысленно завопила Элла.
– Вы не могли бы нам рассказать об этом? Честное слово, мы никому больше не скажем.
– Да запросто, – кисло улыбнулась Элла. – Об этом уже пол-Республики знает.
* * *
Лекс поднимался вместе с Дейдрой, вдыхая запах ее духов, слушая шелест платья, замечая краем глаза вздымающуюся грудь и чувствуя под рукой изящную талию. Определенно, он попал в рай. В тот самый рай, который много кто много кому обещал, но куда немногим довелось ступить ногой. В рай, где к его услугам беззаботная счастливая жизнь, чаша, до краев наполненная удовольствиями. А чего ему еще надо? Не пытаться же, в самом деле, разрушить это беззаботное существование, вбить клин в хорошо сбалансированную систему отношений этого общества? Ему повезло, чертовски повезло, ну так и не надо ершиться, коли судьба решила его погладить не против шерсти.
Кто он такой? Всего лишь клон давно умершего человека, которому вживили личность, характер, даже воспоминания Лекса Михайлова, идейного борца за свободу мутантов. Да, он помнит, как организовывал ту самую пресловутую генетическую революцию, как боролся за право людей модифицировать себя. Но он не делал этого на самом деле. Он лишь двойник Лекса, лишь несовершенная копия. Он не может ничего, что мог совершить тот, он, в общем-то, даже и не хочет ничего – так, вялые попытки сделать безмятежное существование не таким приторно безмятежным. Атомы, составлявшие бунтарскую сущность настоящего Лекса, давно распались, и никому не под силу воссоздать его реальный характер – ведь даже психоматрица была снята неточно.
