— Если бы ты хотела и могла это сделать — то не грозилась бы сейчас.
— А я не хочу. Ты слишком ценен, чтобы просто так от тебя избавляться, Аур. Отдал в наше распоряжение целый мир, противостоишь пусть из личной мести, но богу — одному из наших заклятых врагов… В Инферно не так много тех, кто стоил бы даже твоего пальца.
Аур без какого-либо труда распознал лесть. Грубый, но, в то же время, крайне эффективный инструмент, к которому многие люди считают себя невосприимчивыми. Но никому, даже тёмному магу с закалённым временем и бесценным опытом разумом не стоит заблуждаться по этому поводу. Любые слова, будь то лесть, ложь или что-то ещё неизменно приносят результат. Подсознание — непростая вещь, окончательно разобраться с которой неспособно ни одно мыслящее существо.
— Если бы я не посвятил магии всего себя, то сейчас наверняка решил бы, что твои слова нашли отклик в моём сердце. — Чернокнижник оскалился, каким-то невероятным волевым усилием удержав себя от того, чтобы не раскрыть маскировку и не раздавить эту тварь на месте. Слишком уж ощутима оказалась пульсация части его души, некогда бывшей частицей, связь которой с Данталион чернокнижник явно недооценил. В ситуации был лишь один плюс — теперь Аур точно знал, как именно высший демон его обнаружила. — Ложь пропитала тебя насквозь, Данталион. Ты лгала с самой первой нашей встречи, и лжешь даже сейчас, придя для того, чтобы отмыться от этой лжи. Прискорбно, не находишь?
— Потому-то я и считаю тебя особенным. Такое чутьё совершенно неестественно для любого, кто не прожил хотя бы тысячу лет. Я скажу ещё раз: позволь мне помочь, а после — возвращайся в Инферно. Тебя будут учить сильнейшие и мудрейшие из моих подчиненных, а десять миллионов душ достойных жителей этого мира — дожидаться тебя в хранилище.
— Нет.
— Ты не понимаешь, от чего отказываешься. Моё предложение — это прямая дорога к огромной силе и неизмеримой власти! Всего несколько столетий, и ты оставишь позади многих высших! Что тебе даст отшельничество? Что даст побег?
— Дай-ка подумать… — Аур уже твёрдо решил для самого себя не иметь с Данталион никаких общих дел, и отказываться от этого решения из-за ничем не гарантированных обещаний не собирался. Один раз он уже рискнул, став помесью человека и демона — ему повезло, и подобный шаг не отправил его на вечный покой. Ещё раз ставить всё на кон… слишком маленькие шансы. — Независимость и свободу. Две вещи, которых ты, Данталион, лишена, и пытаешься лишить этого меня. Или я не прав, и ты не заперта в Инферно?
— …
— Молчишь? — К этому моменту Аур уже подавил пульсирующие остатки подчиняющейся демонессе частицы, и готовился, — как морально, так и фактически, — произвести крайне неприятное извлечение оных. Каролина, с которой чернокнижник связался благодаря установленной между ними связи, приблизилась достаточно близко, чтобы в течении пары секунд схватиться с проекцией Данталион — это было необходимо, так как после самого извлечения, как подозревал Аур, о какой-то боеспособности говорить не придётся по меньшей мере несколько ударов сердца. Более, чем достаточно, чтобы Данталион успела его убить и сплясать на трупе. И главным сейчас было не дать верховной демонессе догадаться обо всём — ибо на замену её нынешней проекции может прийти нечто посильнее, и тогда под сомнение попадёт сама возможность выжить, устроив бойню в Центральном Пекине прямо под носом Зерхана. Уничтожить частицу — уничтожить проекцию. Не наоборот. — Я попал в точку? Не всё так радужно…
Взрыкнув подобно зверю, Данталион бросилась вперёд, на ходу начав меняться. За какие-то доли мгновения от обворожительной женщины не осталось и следа, зато на её месте появилось чудовище — с серой, покрытой красными пятнами кожей, оскаленной мордой, лишь отдалённо напоминающей человеческую, двумя парами крыльев за спиной и длинными, похожими на иглы когтями. Впрочем, все эти сомнительные изменения не помогли Данталион приблизиться к Ауру, так как её ещё на полпути сбила с ног сорвавшаяся в вой банши. Её отчаянный, полный ненависти ко всему живому крик услышали в радиусе нескольких километров, а это значит, что нужно было торопиться.
Быстро и шумно выдохнув, Аур цепко ухватился за очаг заражения в своей душе — и…
Если бы он просто его вырвал, то это было бы слишком легко. Нет — частица сопротивлялась, будто чудовищный паразит вгрызаясь в незащищенные части души чернокнижника. Каждый эфемерный сантиметр, пройденный его рукой, отдавался даже не болью — воспоминаниями, которые частица бросала Ауру в лицо в надежде того смутить, заставить ослабить хватку — и выиграть лишние мгновения, которые требовались хозяйке для прокола ткани мироздания. К счастью, у чернокнижника уже был такой печальный опыт, и поднятые с самого дна воспоминания, тёмные и нелицеприятные, действовали гораздо хуже, чем могли бы. Не заточенным — тупым ножом пользовалась частица, пытаясь ранить отчаянно борющегося за свою жизнь Аура. Медленно, но верно он приближался к своей цели, пока, наконец, не освободился от чужого влияния, отделив и испепелив частицу маной столь агрессивной, что её впору было принять за чистую ярость.
По телу Аура прокатилась волна облегчения, смешанного с болью, и он начал подниматься с колен, заново охватывая восприятием окружающую его область. Как и предполагалось, на несколько секунд он выпал из реальности, но Каролина справилась со своей задачей — уничтожила, пусть и обзавёдшись парочкой неприятных ран, проекцию высшей демонессы. Сотая ли, тысячная ли от сил Данталион было перемещено на землю было не так важно, ведь этот скоротечный бой стал настоящим испытанием для банши. Устроенным жизнью экзаменом…
«Вот только свой я, кажется, провалил…» — подумал Аур, с трудом удерживая себя в сознании. Одежда на груди окончательно превратилась в лоскуты — каким-то образом Данталион успела нанести всего один удар, но эффект от него был страшен: чужеродная мана проникала в тело чернокнижника, ослабляла его и разъедала изнутри, проделывая ровно то, что он сам собирался провернуть с Зерханом. И оттого Ауру было ещё хуже, ведь одно дело — нанести удар на грани, вложив всего себя. И совсем другое — подобрать в своём арсенале именно такое заклинание, чтобы унизить врага, рассмеяться ему в лицо.
И, вдобавок, прямо посреди крыши высотки медленно и нарочито неспешно формировался межмировой канал, который, наверное, заметили во всей стране — до того грубыми были методы его формирования, и до того много силы вылилось в небо, приняв форму кроваво-красного вихря, окрасившего в соответствующие цвета весь небосвод. Аур мог попытаться прервать, остановить работу демонического заклятья, но Данталион не просто так считалась одним из сильнейших и древнейших высших демонов. Нанесённый ею удар не мешал использовать простые, маломощные заклинания, но вот нечто объемное сформировать не удавалось — мана просто утекала безо всякой пользы.
Раненый, неспособный даже толком сопротивляться, Аур, может, каким-то чудом, — например, явлением скрывавшихся на протяжении тысяч лет древних богов, — пережил бы встречу со ставшей в разы сильнее проекцией Данталион, но вот Зерхан, которого не могло не обеспокоить происходящее, с радостью нанесёт последний удар. И уж его избежать не получится никак. Не после боя, — а сдаваться, даже пребывая в таком состоянии, чернокнижник не собирался, — с высшим демоном.
И вот в момент, когда Аур мобилизовал все свои силы и приготовился продать свою жизнь подороже, мимо пронесся смазанный, пышущий смертью и отчаянием женский силуэт. Сейчас, обратив внимание на всё то, что происходило в городе, Аур мог с уверенностью сказать, что Каролина, первая за много лет, кому он решил хоть в малой степени довериться, активировала все артефакты до единого, разом умертвив несколько десятков тысяч человек. С каждой секундой число жертв росло, а вместе с ними — росла и сила банши, которую та впитывала не взирая ни на собственную неспособность переварить такие объемы, ни на вред, который прямо сейчас наносила эта неуёмная, неконтролируемая энергия её сути. И пусть не сразу, но Аур понял, что Каролина, видя его состояние, приняла единственное решение, которое могло хоть как-то помочь в этой ситуации.
