что едва ли под слоем земли найдутся обрушенные стены.
Я оглядел поляну. Она выглядела так, словно на ней никогда не стояло никакого дома. Кто-то очень постарался уничтожить все следы.
Конечно, хоть какие-то обломки остаться должны были. Фундамент, например, никто не стал бы выкапывать. И сейчас эти древние камни под землёй. За двести лет почва сравнялась — в этом нет ничего необычного — да и высокая трава создавала иллюзию ровного поля, но я понимал: никому не под силу убрать абсолютно всё.
Мне вдруг захотелось войти в заросли осоки и добраться до места, где стоял дом. Я даже сделал пару шагов вперёд, но остановился: откуда-то потянуло холодом, и по спине побежали мурашки. Трава всколыхнулась и зашуршала. На миг мне показалось, что я смотрю не на растения, а на вытянувшиеся вверх тонкие щупальца скрытого в земле существа.
Я медленно протянул руку по направлению к зарослям. Вновь подул ветер, и травинки отклонились, словно сторонясь моих прикосновений. Совпадение?
В любом случае, желание оказаться в зарослях пропало без следа.
— Отравление девочки произошло в семнадцатом веке, — сказала Глория. — Это было смутное, тёмное время, полное суеверий. Возможно, дом Зальмов был разрушен обезумевшей толпой, решившей, что живущие по соседству немцы — колдуны. Хотя… Смерть девочки не причинила вреда никому, кроме неё самой. Да и никакая толпа, вооружённая вилами и косами, не способна сравнять с землёй каменный дом. Думаю, усадьбу уничтожили после смерти князя.
Кенвуд пожал плечами, сорвал травинку и сунул в рот.
— Ничего этого я не выяснял, — сказал он. — Для совершения сделки такая информация не нужна. Жаль, что придётся вернуться в фирму не солоно хлебавши. Вряд ли граф Генбах теперь захочет купить имение. Это была фантазия его жены.
Мы двинулись в обратный путь и минут через десять вышли на дорогу. Неподалёку стояла машина, возле которой курил Абрамсон. Увидев нас, он подошёл.
— Я вас жду, лейтенант! Куда вы пропали? — Абрамсон подозрительно покосился на Кенвуда, но тот глядел в сторону и жевал травинку.
— Здесь неподалёку находится имение Зальмов, — ответила Глория. — Вы не знаете, что стало с домом? Там вместо него только заросший сорняками луг.
— Говорят, лет сто назад в него ударила молния, и всё сгорело дотла. Стены, конечно, остались, но вскоре тоже рухнули. Камень становится от огня весьма хрупким.
— Ну вот, всё и выяснилось, — сказала девушка Кенвуду. — Спасибо за помощь. Не смею вас больше задерживать.
— Мне теперь некуда спешить, — ответил тот, пожав плечами. — Только чем вам эта информация поможет?
— Вас довезут до гостиницы, — сказал полковник.
— Не надо, я за рулём.
Выбросив травинку, агент двинулся вдоль дороги.
— Полковник, — сказал я, когда Кенвуд скрылся из виду, — нужно раскопать место, где раньше стоял дом Зальмов.
У Абрамсона брови медленно поползли вверх.
— Вы шутите?! Зачем?
— Когда рушится дом, от него остаются обломки.
— И что?
— Генбахи зачем-то хотели приобрести заброшенный участок. Быть может, под землёй есть… Не знаю, что, но должна же быть причина, по которой им понадобились эти руины.
— Станут они в земле копаться! — отозвался Абрамсон. — Построят новый дом. Если вообще теперь участок купят.
Я предвидел реакцию полковника и отлично понимал его. Однако сдаваться не собирался: чувствовал, что внешне пустырь ничем не мог привлечь графиню.
— Думаю, нужно произвести раскопки, — вдруг поддержала меня Глория. — Желание купить эту поляну мне тоже кажется подозрительным. Что, если там клад?
Абрамсон нахмурился.
— Да где я возьму людей?! Это ведь работа не на один день!
— Наймите местных. Управление национальной гвардии оплатит расходы.
— А где я возьму деньги на эти самые расходы?! — буркнул полковник.
Глава 41
Когда мы вернулись в гостиницу, хозяин окликнул меня.
— Господин Блаунт, вас спрашивала какая-то девушка. Она заходила примерно час назад. Я не знал, когда вы вернётесь. Если она явится снова, что мне ей ответить?
— Вы её не знаете? — спросил я.
Хозяин гостиницы отрицательно покачал головой.
— Нет, господин, но думаю, была горничная мадам Арман. Та, которая нашла её труп.
Мы с Глорией переглянулись.
— Почему вы так решили? — спросила лейтенант.
— Потому что прежде я её в Доркинге не встречал, а живу я здесь достаточно долго, чтобы знать в лицо всех хорошеньких девушек.
— Понятно, — кивнул я. — Что ж, если придёт снова, попросите её подняться или пошлите за мной.
— Как скажете. Не хотите перекусить? Есть жареный цыплёнок. Привезли свежую спаржу. Вы ведь не завтракали? Повар может приготовить всё за полчаса.
— Было бы здорово, — признался я. — И круассанов с горячим шоколадом.
— Есть холодное пиво. Храню в погребе.
— Ты ведь присоединишься? — спросил я Глорию.
— Конечно. Думаешь, я успела поесть? Абрамсон свалился, как снег на голову.
Около десяти, покончив с трапезой, мы отправились в морг узнать, не нашёл ли Морс что-нибудь полезное. Глория возлагала на доктора большие надежды.
— Конечно, вскрытие только началось, но уже могло обнаружиться… хоть что-то, — сказала девушка, проявляя признаки нетерпения. — Не могу терять время.
Морг располагался в восточной части города, рядом с больницей. Дорогу к этому маленькому одноэтажному зданию с зарешёченными окнами и железной дверью нам показала импозантная старуха, несшая под мышкой пекинеса.
Я постучал, но никто не спешил открывать. Тогда Глория несколько раз ударила по железной двери кулаком.
— Спокойно, мы не собираемся брать эту крепость штурмом, — заметил я.
Внутри послышалась возня, что-то скрипнуло — видимо, засов — и на пороге появился Морс в чёрном клеёнчатом фартуке и резиновых перчатках до локтей.
— Не разбудите покойников, — сказал он вместо приветствия и посторонился, давая нам войти. — Час Страшного Суда ещё не настал, и не стоит его торопить.
— У вас есть что-нибудь интересное для меня? — спросила Глория.
— Отчёт будет только вечером. Я же сказал.
— Неважно. На словах тоже сойдёт.
Врач вздохнул.
— Вскрытие я почти закончил. Идёмте.
Проведя нас внутрь, Морс присел на край железного стола и, стянув перчатки, небрежно бросил их рядом.
— Неофициально могу сообщить следующее: первые две жертвы отчаянно сопротивлялись убийце. Я обнаружил синяки, оставленные руками преступника. Смерть в обоих случаях наступила от ран, нанесённых неизвестным предметом в область шеи. Сонные артерии перебиты. Предмет, послуживший орудием убийства, имеет четверть дюйма в окружности. Кроме того, он слегка изогнут и сужается к концу. Остриё неровное. Вернее, несимметричное. На теле
