с треском стали гнуться вековые деревья. Громыхала кровля и по безлюдным улицам летал мусор. Я даже заметил трупик крысы, весело катящийся по тротуару.
— Что не день, так разгул стихии, — проговорил Аким, глянув на оборванные провода, трепещущие под порывами ветра, завывающего будто голодный зверь.
— Красота, — саркастично усмехнулся я и остановил машину перед кованными воротами княжеского логова.
К слову, ворота уже поменяли, а из сторожки очень расторопно выбежал тип в цветах княжеской охраны. Прижимая фуражку к голове, он быстро проверил мои документы и открыл ворота. Я миновал их и в следующий раз остановил автомобиль уже около парадного крыльца. Тут мне навстречу выскочила сама Синявская.
Она открыла дверь и протараторила, пока ветер рвал её волосы:
— Скорее, Ратников!
— Уже мчусь, — произнёс я, картинно медленно заглушил мотор и выбрался из машины, сказав Акиму: — Жди тут, я скоро.
— За мной! — бросила Мирослава и шустрой козочкой рванула по ступеням.
Я последовал за ней и облегчённо вздохнул, оказавшись в огромном холле с многоярусной люстрой. Тут ветра не было, впрочем, как и света. Электричество опять вырубилось. Поэтому Мирослава схватила со столика канделябр с зажжёнными свечами и повела меня по коридорам особняка. И в отличие от прошлого моего посещения этого места, сейчас тут везде бродила охрана с подозрительными зенками. Нас даже пару раз остановили, не признав Синявскую в полутьме. И оба раза Мирослава весьма зло шипела на охранников. А те лишь виновато опускали головы.
— Строго ты с ними, — заметил я, когда мы шли уже по третьему этажу. — Как хозяйка прям.
Синявская отмахнулась от моих слов, подскочила к двери с резными гербами и отворила её. Я заглянул внутрь и увидел рабочий кабинет, не тот, что в прошлый раз, а другой. В этом преобладали красные тона. Парчовые занавески, шикарный ковёр на полу, кресла с гнутыми ножками, резные шкафы с книгами и большой рабочий стол из отполированного красного дерева. На нём красовался канделябр с тремя горящими, оплавленными свечами, чьи язычки пламени освещали открытую бутылку вина и перевёрнутый бокал. Его рубинового цвета содержимое растеклось по столу, подмочив горку белого порошка.
Сам князь обнаружился в углу комнаты. Обхватив согнутые ноги руками, он раскачивался туда-сюда и что-то лихорадочно бормотал под покрытый белым порошком нос. Порой глупо смеялся и поблёскивал единственным глазом. Отсутствие второго скрывала чёрная кожаная повязка.
— Ратников! — неестественно радостным голосом закричал князь, заметив меня. — Зачем пожаловал? Тоже хочешь убить меня?
— Не планировал, — хмуро ответил я, войдя в кабинет и скользнув взглядом по рукам князя. Кто-то предусмотрительно снял с него магический перстень.
— Кругом предатели… кругом, — протараторил парень, запустив пальцы в спутанные волосы. — Каждый второй готов продать меня… Ящеры добьются своего. Меня убьют… убьют, Ратников!
— Ну, если соблюдать осторожность, то, может, и не убьют, — проговорил я, покосившись на Синявскую, с мрачной физиономией закрывшую дверь кабинета, пропахшего страхом, алкоголем и нотками наркотического безумства.
— Убьют! — патетически выдохнул князь, вскочил на ноги и метнулся к столу, где схватил бутылку и присосался к ней.
— В других мирах некоторые правители переживали сотни покушений, а вы уже расклеились всего лишь после второго. Возьмите себя в руки! Вы же князь! — повысил я голос, чтобы перекрыть осатанелый вой ветра за окном, чьи стёкла немилосердно дребезжали, а пламя свечей металось в разные стороны. — Если вы сломаетесь, то что будет с княжеством⁈
— Княжество… да, княжество, — как в лихорадке пролепетал парень, отлипнув от бутылки и вытерев влажные губы. — Мне его доверил отец, а я обещал защищать его даже ценой собственной жизни. Но если меня убьют, а меня точно убьют, то кто же защитит его? Наследника я не нажил.
— Вот теперь у вас верный ход мыслей, — поднял я к лепному потолку указательный палец и уселся на кресло. — Наследника вы не нажили… пока не нажили. Но что вам мешает начать «наживать» его прямо сейчас? Или, скажем, завтра?
— Жена… — сглотнул парень, дрожащей рукой вытерев блестящий на бледном лбу пот. — Мне нужна жена из уважаемого рода, верного престолу. Хватит думать только о себе и войне с соседями, пора и о династии подумать. Завтра же устрою отбор невест.
— А если среди них будут предательницы? А? — вкрадчиво прошептал я, сощурив глаза. — Может, лучше взять в жены какую-то проверенную сударыню, чья преданность вам не вызывает сомнения?
Парень шумно сглотнул и почему-то посмотрел под стол, словно там пряталась та самая девушка, а потом его горящий, болезненный взор упёрся в затаившую дыхание Мирославу, явно понимающую, куда я клоню. Наверное, только дурак бы этого не понял или обдолбанный юнец.
— Сударыня Синявская, будьте моей женой, — прохрипел князь, пуская слюну на подбородок. Он напоминал тонущего человека, а тонущий и за скальпель ухватится.
— Я согласна! — выдохнула Мирослава, не сдерживая широкой радостной улыбки, чуть не порвавшей её смазливую мордочку с засиявшими, как звёзды, глазами, в которых уже появились сцены того, как она, будучи княжной, правит железной рукой, а вчерашние подруги смотрят на неё с восхищением и завистью. Ведь наверняка в другой ситуации у неё были бы крохотные шансы на то, чтобы стать княжной.
— Согласна? Это хорошо, — нервно дёрнул губами князь, сделал ещё один глоток из бутылки и резко опустил нос в кучку порошка. Он втянул его ноздрями, вскинул голову, глуповато улыбнулся и навзничь грохнулся на ковёр.
— Твою мать! Не дай бог он помер! — заорал я, вскочив с кресла. — Синявская, быстро помоги князю! Рано ему умирать. Он же ещё официально не женился на тебе!
Девушка метнулась к парню, опустила руку на его грудь и облегчённо протараторила:
— Не помрёт, просто потерял сознание. Надеюсь, он вспомнит, что сделал мне предложение?
— Напомню, ежели чего, — проговорил я и вздрогнул от мягкой трели, донёсшейся от телефонного аппарата. Вот так должен звонить нормальный телефон, а не как то чудовище,
