Вдруг за дверями раздался звук, заставивший всех замереть в удивлении, — оглушительный топот десятков копыт. Спустя секунду распахнулись двери, и в комнату тесным строем вошли Предки. Они вклинились в растерянную толпу Хозяев и разделили ее на две части. Потом остановились, заслонив Акорну, гордо подняв головы, и бородки их подергивались, выдавая серьезность намерений. Теперь Хозяева при всем желании не смогли бы сбежать — стоило кому-то сделать шаг по направлению к двери, его мягко, но настойчиво толкали обратно. Один из Меняющихся, превратившись в маленького четвероногого зверька, попытался проскользнуть под брюхом удерживавшего его единорога — и в страхе отступил под угрожающе нацеленным рогом другого Предка.
(Вы слишком далеко зашли!) — объявил Хумир. — (Властительница! Судя по всему, от вашего внимания ускользнуло, что это дитя — дочь, внучка, праправнучка всех нас, так же, как и ее друг был нашим прапраправнуком. Если, по-вашему, такая степень родства не обязывает к вежливому и уважительному обращению с ними, мы вынуждены удержать вас от позора, изолировав девушку, пока вы не прислушаетесь к голосу разума).
Глэдис шепотом обратилась к Акорне:
(Кхорнья, дорогая, Арил — самый сильный и быстрый среди нас. Взбирайся ему на спину, и он унесет тебя подальше отсюда. Твои друзья в безопасности, но ты должна бежать и хорошенько спрятаться, пока мы еще в силах убедить Властительницу и ее подчиненных).
(А вы…) — начала Акорна.
(Нам ничего не угрожает. Тебе может показаться, что Хозяева — порождения дьявола. Но на самом деле они просто слишком уверены, что имеют право вершить судьбы других. И чересчур упрямы. А ты, наверное, думала, что такие качества достались тебе по нашей линии?)
Подчиняясь внезапному душевному порыву, Акорна со слезами на глазах обвила руками шею Глэдис, однако та подтолкнула ее к Арилу. Девушка послушно вскочила ему на спину и судорожно вцепилась в роскошную гриву, когда единорог с места в карьер рванулся к выходу, буквально пролетев над головами присутствующих. Акорне пришлось здорово постараться, чтобы удержаться и уловить ритм, в котором переливались под ней мощные мускулы Предка.
Она слышала погоню. Тяжелые копыта Арила высекали из каменных дорожек звонкое эхо, и стены зажигались вслед, словно их сумасшедший полет нес свет в сказочное подземелье…
* * *
Никогда еще Хафизу не приходилось принимать столько гостей в таких стесненных условиях. Все живые существа Мечты жили теперь под куполом его дворца, деля между собой общественные уборные, оставшиеся пищу, питьевую воду, воздух и энергоресурсы. Мечта лишилась десятков насосов, сотен клапанов и коннекторов, тысяч километров пласценовых труб и шлангов, а вместе с ними и бытовых удобств. Опустели сады, недавно выращенные леса и луга, жилища для гостей и персонала. И все-таки Хафиз не терял надежды, что неудобства временные.
Почти все линьяри из оставшихся отправились на Вилиньяр. Начав с ограниченного количества шлангов и одного насоса, они теперь радовались, получив в распоряжение всю оросительную систему, питавшую когда-то роскошные сады Хафиза. В спешном порядке по обезображенной поверхности родной планеты линьяри прокладывался водопровод.
Зато Хафиз как будто снова вернулся во времена собственной нищеты, когда находился на самом дне жизни. Он забросил свои любимые голограммы: без насосов неоткуда было брать гидравлическую энергию, и энергоресурсов едва хватало для поддержания на Мечте элементарных условий жизни, не говоря уж о том, чтобы снабжать энергией голограммы. Единственным ярким пятном на мрачном фоне была Карина, которая, как ни странно, находила особенную прелесть в их теперешнем существовании. Напряженная атмосфера, скученность, необходимость утаивать интимные отношения от постоянно преследующих Хафиза просителей — все это парадоксальным образом пробудило скрытые доселе страсти ее душеньки. Ее внутренняя распущенность настолько возросла, что требовала немедленного удовлетворения в самые неожиданные моменты и в самых неподходящих местах. Хафиз радовался и про себя благодарил Беккера за возможность освежить любовные отношения с Кариной. Но это было единственным положительным моментом в случившемся, и Хафиз намеревался заставить линьяри сполна расплатиться с ним за прочие неудобства.
Зная о таком положении вещей, действующий глава Совета на Мечте слегка нервничал.
— Дядя Хафиз, — обратился он к Харакамяну, поскольку во время их прошлой встречи тот заявил, что все родственники его любимой племянницы — его родственники также. — Прошу прощения за вторжение. — Карина Харакамян встала с подушек, в беспорядке разбросанных на широком письменном столе ее мужа, ничуть не стесняясь, накинула на полные белые плечи лавандовый шелковый пеньюар, покосилась на главу Совета и, хихикнув, упорхнула. Пыхтящий, слегка растрепанный Хафиз сполз со стола и уселся в кресло, пытаясь стереть с лица глупую улыбку и принять подобающий вид.
— Что такое?
— С Вилиньяра прибыла важная делегация. Их судно нуждается в заправке, прежде чем они отбудут обратно.
— А разве они не хотят отдохнуть пару дней? Конечно, у нас тут и без того много народу, так что условия гораздо скромнее, чем обычно. Но мы приложим все усилия, чтобы гости чувствовали себя комфортно.
— Они очень спешат, дядя Хафиз. Кроме того, командир настаивает на полной секретности, поэтому мы позволим себе просить, чтобы только линьяри принимали участие в обслуживании и заправке судна.
Хафиз вздохнул. В очередной раз его оскорбили недоверием. Но сейчас он был настроен великодушно.
— Как хотите, — махнул он рукой. — Мне все равно. — И прибавил, когда глава Совета повернулся, чтобы уйти: — Если вы по дороге встретите мадам Харакамян, будьте добры, скажите ей, что я еще не закончил инструктаж и жду ее в кабинете.
— Конечно, дядя Хафиз.
Глава Совета отвесил глубокий поклон, размышляя: почему, если дядя Хафиз такой строгий, тетушка Карина так часто смеется?
* * *
Мати, Марни и Йитир в одиночестве плыли в туннеле к морю. Девочка была уверена, что машина времени работает, потому что Предки исчезли, едва они коснулись воды. Только вот Кхорнья не догнала их, как обещала.
Старшие явно были растеряны, хотя Марни притворялась, будто совершенно точно знает, куда плыть. Вода казалась глубже, чем раньше, и вокруг плавал какой-то мусор — насколько можно было судить, куски дерева и пластмассы. В кромешной тьме невозможно было разглядеть как следует. Мати втайне прислушивалась, нет ли рядом си-линьяри. Без них в море было как-то… неуютно. Наконец вдали замелькали огни. Линьяри замерли, прислушиваясь. Откуда-то доносились звуки, похожие на биение сердца огромного чудовища.
— Кто это? — испуганно прошептала Мати.
— Девочки, да что с вами? — изумился Йитир, проплывая мимо. — Обыкновенный насос, просто, видимо, очень большой. В порту идут какие-то работы. Боже мой, какие же вы стали пугливые!
— Может, и так. Но давайте не будем выходить на открытое место, — предложила Марни. — Кто знает, а вдруг там кхлеви? Ведь нет гарантии, что Кхорнья отправила нас именно в наше время.
— А я уверена, что она не ошиблась! — Мати решительно обогнала Йитира. — Кхорнья не стала бы рисковать нами.
Девочка помедлила, а потом мысленно позвала: (Ари! Кхорнья! Таринье! Тут кто-нибудь есть?) На секунду воцарилась такая тишина, словно вся планета затаила дыхание.
(Эй, кто-нибудь…) — уже тише повторила девочка. — (Это я, Мати! Со мной Марни и Йитир).
(Мати!!!) — раздался в ответ хор сотен мысленных голосов, в котором солировал один очень знакомый: — (Где ты была, гадкая девчонка? Я… то есть Совет… в общем, мы ужасно волновались!)
(Пряталась, чтобы позлить тебя, Таринье!) — поддразнила девочка. — (И Марни с Йитиром тоже. А если серьезно — мы путешествовали во времени и встретили си-линьяри, и древних Предков, и еще… Слушай, Ари вернулся? А си-линьяри с вами? А Кхорнья? Она здесь?)
