Из кучи травы высунулся ствол. С березы посыпались листья. В кустах кто-то завозился. И драка немедленно прекратилась.
Охотники, не понимая, что за конфликт случился между Иваном и Геннадием, заторопились, окружили детей и женщин, направили их вниз.
Спуск занял не меньше времени, чем подъем, – женщины и дети замедляли группу. Иван, замыкающий колонну, всё ждал, что позади вот-вот раздастся стрельба. Умом он понимал, что чужакам нет смысла расстреливать уходящих в спины. Но спокойней ему не становилось. А вдруг у кого-то из женщин под ногой громко, словно выстрел, треснет ветка? Или кому-то из чужаков почудится что-то в зарослях?
Только внизу Иван смог перевести дыхание; и только тогда он понял, насколько же был напряжен: скулы ныли, на ладони остались отпечатки ногтей.
– Дальше я сам по себе, – объявил он. – Вы идите домой. А я остаюсь.
– Не дури, – сказал Геннадий.
– Я уже решил… – Иван не к нему обращался, а ко всем. – Я пойду искать остальных.
– Таю?
– И её тоже.
Федька вскинул голову, шагнул к Ивану. Объявил:
– Я с тобой.
– И я! – раздался голос из-за спин женщин.
– И я!
Геннадий попытался как-то привлечь свой отряд к порядку – но это было уже бесполезно. Три человека, не считая Федьки, вызвались идти вместе с Иваном Рыбниковым. У каждого была какая-то связь с пропавшими заложниками: Антон Птицын приходился Зосимовым дальним родственником, Илко Тайбарей с малых лет дружил с Ниной Злыдиной, Кондрат Котов, во младенчестве оставшийся без родителей и близких родственников, воспитывался вместе с Шурой Бауриной и её сёстрами. Остальные в поход не рвались, но действия Ивана одобрили; поделились одеждой и патронами, еду и воду отдали.
– Я тоже с вами! – выступила вперед Маргарита Унгарова. Но Иван, внимательно её оглядев, будто всерьез решая, взять девушку с собой или нет, ответил:
– Нет. Ты иди домой. Надо же кому-то за Геннадием присматривать.
Генка покраснел и аж запыхтел от злости. Маргарита глянула на него, улыбнулась.
– Я слышала кое-что, – сказала она, подавшись к Ивану. – Когда нас уводили, двое моряков меж собой переговаривались. Вроде бы они собирались к морю идти. И оставшихся девчонок с собой хотели взять. Вместе с Коктейлем.
– К морю, значит, – пробормотал Иван. Он кивнул, думая о чем-то, по-мужски крепко пожал руку Маргарите. Сказал: – Возвращайтесь в деревню. Торопитесь. И передайте Борису, пусть хорошо готовится.
– К чему? – спросила девушка.
Иван пожал плечами:
– Я не знаю… Ко всему… К самому худшему…
Кира Баламут возвращаться в лагерь не спешил. Ждал, поглядывая на часы, жевал травинку. В кустах было сухо и достаточно мягко – он мог тут несколько суток беззаботно пролежать, если, конечно, дождь не пойдет.
– Чего тянем? – недовольно прохрипел с березы Лёха Мутный. – Дело вроде сделано.
Ему, сидящему на дереве, было не так удобно, как остальным. И ноги уже затекли, и сучок в ребра врезался.
– Будем ждать, – откликнулся Кира. – Но ты можешь слезть, если хочешь.
– Хочу…
Зашелестела листва, треснула ветка. Лёха свалился с березы, застонал, ударившись коленом о камень, – онемевшие ноги не держали, да и всё тело плохо слушалось.
– Ты сильно не шуми, – сказал Кира. – Дикари могут быть рядом.
– Они же ушли, – удивился Лёха.
– Мне бы твою уверенность… Они могли прийти двумя отрядами, например. Пока одни получали заложников, другие располагались кругом. Вот ты сейчас по деревьям прыгаешь, а они на тебя через прицел глядят.
– Да ладно… – Лёха не поверил, но по сторонам огляделся.
– А может, они тут всего пару человек оставили, – продолжал рассуждать Кира. – Дождутся, когда мы назад пойдем, последуют за нами. Узнают, где основной лагерь. И ночью потихоньку вырежут нас всех. Я же не случайно место встречи здесь назначил, а не прямо у КП.
– Они же дикари, – отмахнулся Лёха. – Тупоголовые.
– Эти тупоголовые дикари свое оружие мастерят, если ты не заметил. Порох сами делают. Парусные машины, которые по снегу ездят. Не удивлюсь, если они электричество умеют добывать. Или какой-нибудь там пиролиз освоили.
– Чего?
– Того! Это не просто дикари. Это охотники. А мы можем оказаться их дичью. Не зря мичман решил подстраховаться! И правильно, что он не всех заложников отпустил. А тех, что оставил, отправил в безопасное место. Может, если б не это, мы бы сейчас не разговаривали.
– Ой, да ладно тебе страху нагонять! – подал голос Одноглазый Айрат. Он поднялся, развалив кучу сухой травы и хвороста, в которой прятался, и, аккуратно отложив винтовку, принялся отряхиваться, рассуждая вслух:
– Эти дикари, наверное, счастливы, что живыми убрались. У меня палец на курке так и чесался – еле сдержался, чтобы последнему пулю меж лопаток не пустить! Он сейчас, наверное, вперед своих баб улепётывает, так домой спешит.
– Возможно, – сказал Кира. – Но мы им уподобляться не станем. Подождем.
В молчании они провели целый час, слушая уже ставшие привычными звуки леса. Потом Кира разрешил бойцам перекусить, а сам обошел округу, стараясь не слишком удаляться и ориентируясь на сизый дымок костра, повисший на макушках деревьев.
– Я тут местечко одно приглядел, – сказал Айрат, когда начальник вернулся. – Прогуляюсь, пожалуй, до него, присмотрюсь, что внизу делается. Хорошее местечко, как раз для меня и дружка моего. – Он похлопал ладонью по прикладу «винтореза».
– Ну, давай, – разрешил Кира, присаживаясь к костру. – Только сильно не задерживайся.
Айрат кивнул и, подхватив винтовку, исчез в кустах.
На давно облюбованное место он отправился не сразу, а сперва прогулялся по макушке Медвежьей Головы, почти повторив маршрут Баламута. Только потом выбрался из поредевшего леса, шагнул на каменистый уступ, нависающий над крутым обрывом.
Отсюда отлично просматривалась вся округа – на многие километры.
Айрат подошел к самому краю уступа, сапогом раскидал камни, бросил на землю плащ, бережно уложил на него винтовку и самодельный подсумок, потом и сам лег рядом. Не закрывая правого глаза, левым заглянул в оптику.
Камни всё еще сыпались вниз, стучали, как шары на бильярде.
– Не нас высматриваешь? – услыхал он тихий голос едва ли не над самым ухом.
Что-то холодное прижалось к его шее, и он замер, чувствуя, как лезвие, словно бритва, врезается в натянувшуюся кожу. Колено уперлось ему в поясницу. Что-то тяжелое опустилось на ноги.
– Где остальные пленники?
Айрат медленно положил палец на курок, не зная, услышат ли тихий выстрел его товарищи.
– Не делай глупостей, – предупредили его.
Он скосил глаза, увидел тень. Прохрипел:
