Дмитрий Старицкий - Горец. Гром победы

Сдали всю продукцию с обоза на мой оптовый склад во Втуце. Он у меня за заводом «Гочкиз» сразу стоит, так что добавить немного железной колеи труда не составило. Там же и состав в Будвиц формировали, экономили на аренде железнодорожного тупика.

Выписали всем сдатчикам счет-фактуру о принятии товара на реализацию. А не фига их баловать. Хотят деньги сразу – вон там, ближе к реке, есть фактория имперских посредников. Ну а коли хотят денег побольше, то пусть ждут, когда Тавор все продаст. Тогда вычтем накладные и транспортные расходы и поделим остаток на кучки в соответствии со сданным на склад товаром. Все? Да нет, еще десять процентов вычтем за услуги. И проведем все через «Бадон-банк» (заодно и счета им там откроем). Иначе меня просто не поймут с такой благотворительностью. Все равно им выйдет на нос в полтора раза больше, чем напрямую имперцам сдавать.

Кстати, тут имперцы попробовали как-то раз на Тавора наехать, типа «пасан, ты тему попутал, тут все куплено» – и пальцы веером. Пока Тавор на стрелке ответно пальцы гнул, со склада позвонили на завод. С завода прибежала группа быстрого реагирования, положила всех находников мордой в грязную брусчатку. Отпинала по ребрам сапогами от души. Отняли дубинки с кастетами и строго предупредили, что второй раз так легко они не отделаются – каменоломен в Реции много. И рэкет имперских посредников как-то сам собою увял.

Но рынок сбыта по умолчанию мы поделили – им коренная империя, нам – Ольмюцкое королевство. По большому счету криминальная война никому пока не нужна. А расширять торговлю сельхозпродукцией мне как-то не с руки в данный момент. И Тавору не разорваться. И так хорошо парень в армии служит… Считай, без выходных…

На аэродроме меня ждал новый паролет.

Тот, на котором я сделал рулежки по полю и первый подлет, поставили в ангар и категорически заявили, что теперь это экспонат Калужского политехнического музея – первый в мире летательный аппарат тяжелее воздуха конструкции Кобчика… все согласно рескрипту герцога. Вот такие новости на меня обрушились сразу после отпуска.

Для здания музея уже успели подобрать площадку в центре города. С размахом, на месте планируемого еще мной большого парка культуры и отдыха. Не только три экспозиционных корпуса в два этажа запроектировали, но и открытые площадки. В том числе с рельсами для показа железнодорожной техники. И общественный детский парк между ними предусмотрен. Совет директоров «Рецких дорожных машин», Рецкое политехническое общество и Департамент промышленного развития герцогства выступили инициаторами и попечителями этого учреждения, посчитав, что делать частный музей только на тракторном заводе – излишнее роскошество для города.

Вот так вот. И моего мнения не спросили. Ремидий посчитал, что я сопротивляться не буду. Конечно, не буду, только вот паролет я пока в музей сдавать не собирался. Теперь уже придется другой строить. С учетом прежних ошибок.

Мой покоцанный в бою броневагон стал экспонатом номер один. По его образцу в депо Втуца сваяли новый, один к одному с первым, но со сварным корпусом. И с новейшим сорокасильным движком Болинтера.

Кстати, двигатель Болинтера – экспонат номер два.

Мой паролет будет номер три. Его планировали подвесить под стеклянным куполом главного фойе музея над головами экскурсантов. На уровне второго этажа под куполом запланирован кольцевой балкон, с которого весь летательный аппарат хорошо будет виден в подробностях.

А там и «Рецкое стекло» экспонаты уже отбирает, и нефтяники решили макет качалки в парке поставить… Ждали только меня, чтобы заполучить в музей столитровый царь-самовар – одновременно и экспонат, и оборудование для буфета. И чтобы обязательно он был творением моих рук. Не иначе. Иначе им неинтересно…

Размах волны патриотизма рецких предпринимателей поражал.

Один энтузиаст из купцов скобяным товаром готов был пожертвовать такому музею свою обширную коллекцию кованых изделий рецких кузнецов, собранную им за тридцать лет под подтрунивание и подколки его близких.

– Детям и внукам, – заявил он, – мое собрание без надобности. Не хочу, чтобы труд всей моей жизни сгинул в металлоломе.

А ведь в этой коллекции были изделия практически с каждой горы нашего маркграфства. С указанием конкретного авторства кузнецов. Готовая экспозиция ремесленного творчества горцев.

Забегая вперед, скажу, что он стал первым хранителем музейного собрания к радости наследников основного бизнеса, из которого купец с готовностью вышел, получив государственную должность.

Новый паролет меня поразил. Не пропали втуне мои почеркушки и невнятные пояснения для инженеров, теперь уже с полным основанием можно сказать – авиастроителей. Для начала надо особо отметить, что это был моноплан-парасоль с подкосом. Расположение двигателя и котла переднее, с тянущим винтом. Планер деревянный, с обтяжкой перкалью. Стальные трубы только под моторной группой, на шасси и откосах крыла. Два места: летчика спереди, наблюдателя сзади. Плюс сто кило груза. Никакого вооружения. Похож он был на предка «сесны» времен динозавров. Такой же корявый, как «пайпер каб», только размерами больше.

– Летали? – грозно спросил я, оглядывая свой инженерный состав, сгрудившийся у новой машины.

– Как можно без вас, господин барон, – ответил конструктор и сознался: – Так, по полю порулили, реверс проверили… ну разок подпрыгнули метров на пять.

Конструктор был совсем из молодых. Прошлогоднего выпуска Будвицкого политеха. Помню, я его еще брать в команду не хотел, потому что тот из старой аристократической семьи, барон из «-фортов». Конкретно из Гоблинца. Как его?.. Лайфорт.

– Деньги на него откуда взяли? – спросил я. – С постройки моего аппарата?

– Не беспокойтесь, господин барон, этот паролет я построил своим коштом. Ваши идеи, конструкция моя. А ваш аппарат скоро доделают, – пообещал он.

– Назначение твоего паролета? – Голос мой посуровел. – Девочек катать? Куда оружие ставить будем? Или на нем дирижабли таранить станем? Добровольцы есть?

– Изначально я ориентировался на создание курьерского и почтового образца. Не все можно доверить телеграфу. Да и срочность он обеспечивает приличную. Уменьшение лобового сопротивления при такой схеме планера даст прирост скорости при использовании того же двигателя в полтора раза. Вот расчеты, – протянул он мне папку. – И война не вечна, господин барон. Я считаю, что будущее за пассажирской авиацией.

– Когда аппарат начинает отрываться от земли? – подвинул я к нему план аэродрома.

Лайфорт показал мне место на плане.