Когда-то он начал охотиться, не имея ни плана, ни нужных навыков. Казалось, эти действия выполнялись не под руководством разума - тот дремал, предоставив возможность руководить древним атавистическим программам, простым и конкретным, как язык "бейсик".
Это оказалось непросто, но легче, чем он ожидал. Проще, чем изучить иностранный язык или осилить "Улисса" Дж. Джойса в оригинале. Похоже, эти невостребованные большинством цивилизованных людей способности - выслеживать, догонять, убивать, разрывать - были заложены в подкорку. Оставалось только разбудить их. Нет, конечно, практика была необходима, но решающую роль играли именно инстинкты.
Каждое утро солнце двигалось навстречу, освещая ему путь. Саше потребовался не один день, чтобы привыкнуть к его невыносимой яркости и сейчас прямые лучи все еще причиняли глазам боль при снятых лыжных очках.
Приходила ночь и небосвод покрывался россыпями светящихся точек. Созвездия смотрели на него из холодной бесконечности - бездна, которая тысячелетиями притягивала людские взгляды, будоража воображение мечтателей. Раньше он восхищался их ледяной красотой и думал о чужих мирах и их обитателях, а теперь принимал как простой фон.
*****
Эта ночь застала Данилова вдали от дома.
Он отклонился далеко на северо-восток и зашел в город со стороны Новоильинского района. Людей он тут не встретил. Многоэтажные новостройки, слегка потрепанные взрывом, стояли покинутыми. Уцелевшие должны были перебраться поближе к земле, потому что жить в неотапливаемых бетонных коробках невозможно.
Возвращаться в Рассвет почти за десять километров не было смысла, дела в городе еще не были закончены.
Он спал, устроив себе гнездо из старых одеял и потертых подушек в комнате, которая когда-то была спальней. Самодельный спальный мешок, сшитый из одеял и непромокаемой ткани, сохранял тепло, костер можно было не разводить.
Комната была залита мягким серебристым сиянием. В лишенное стекол окно был виден краешек огромной луны. Ее сияние в эту ночь полнолуния было так похоже на искусственный свет, что могло бы напомнить о другом времени. Но человек спал, положив под голову грязный кулак, спал без сновидений. Никто не тревожил его. Район новостроек, где незачем было оставаться тем, кто выжил, окутывала абсолютная тишина.
Со стены над диваном, из-под расползшейся обивки которого торчали пружины, угрюмо смотрели потемневшие рамки, где когда-то были фотографии прежних обитателей дома. На расколотом экране телевизора застыла "настроечная таблица" пересекающихся трещин. Это была обитель вечного покоя.
Человек, которого когда-то звали Александр, заворочался на своей жесткой подстилке и открыл глаза. Инстинкт разбудил его, как раньше по многолетней привычке будил в институт и на работу, даже если подводил будильник. Во рту пересохло. Он глотнул розовой от марганцовки воды из пластиковой бутылки. Фляга была пуста, а разводить даже небольшой огонек, чтоб вскипятить котелок, он не рискнул.
Саша приподнялся на своей лежанке и посмотрел в окно. Света оказалось достаточно, чтобы разглядеть пустой двор, детскую площадку, несколько мусорных баков, полусгнившие остовы автомобилей, мертвые деревья, гаражи и соседний девятиэтажный дом.
Что-то его насторожило. Он прислушался. Не заметив в окружающем мире ничего подозрительного, человек, тем не менее, не спешил расслабляться. Что-то было определенно не так. Почему он решил, что рядом кто-то есть?
Данилов не знал. Опять шестое чувство, или, может быть, седьмое. Возможно, первобытные люди считали его таким же естественным, как зрение; но в мире, где люди передвигались на автомобилях и покупали еду в супермаркетах, оно дремало - отключенное за ненадобностью. Хотя почти любой человек мог чувствовать взгляд, особенно окрашенный страхом, злобой или любопытством. Но вот снова пришло его время, и теперь оно работало на полную мощность, сканируя пространство и посылая в мозг предупреждающие сигналы. Словно радар, оно улавливало колебания невидимых глазу материй, волн и энергий.
Опасность! Кто-то рядом. Не видит и не слышит его, но каким-то иным образом ощущает Сашино присутствие.
Вдруг к равномерному шороху падающего снега добавился посторонний шум. Его источник был близко, а главное - перемещался, и это настораживало. Сон как рукой сняло. Человек подобрался, словно кот, готовый к прыжку. Он уже научился доверять своей интуиции. Кто-то или что-то скрывалось в темноте.
До ушей долетел металлический лязг. Нет, ему не приснилось, теперь это было возле мусорных баков во дворе. Вот лязганье прозвучало ближе. Опыт подсказывал, что человек таких звуков издавать не будет, и Данилов чуть расслабился. Словно в подтверждение, со двора донеслось тихое фырканье.
Здесь он мог опасаться только людей. Ни одно животное не угрожало ему, пока он в здании, за запертой дверью. Но любой зверь, от крысы до волка - это не только опасность, но и добыча. Для хищника, которым Александр теперь являлся, апатия - это смерть. Поэтому он покинул убежище, хотя его прежнее "я" просило не делать этого. Отсюда, из окна, он не мог разглядеть, что там творилось за мусорными баками.
Все это напоминало сцену из фильма, где глупый герой или героиня идет, куда не следует. Но Александр был вооружен и готов к неожиданностям.
Он приоткрыл входную дверь и осторожно выглянул. Громко скрипнули петли. Вдоль луж во дворе у подъезда лежала бледная дорожка лунного света.
Человек вышел на крыльцо и остановился, словно в нерешительности. На самом деле он превратился в зрение и слух - ветер доносил до него странные шорохи.
Снегоступы были больше не нужны, землю покрывал твердый наст. После ночных заморозков поверхность снега была покрыта льдом. Но Данилов, с наступлением тепла сменивший валенки на удобные ботинки, да еще наклеивший на подошвы для лучшего сцепления куски наждака, не боялся поскользнуться.
Весна принесла свои опасности. И лед, на котором можно упасть и сломать ногу - только одна из них. Еще вчера, подходя к зданию, Данилов услышал слабый скрип, задрал голову и увидел опасно колыхавшийся лист кровельного железа, свисавший с крыши. Такой упадет - разрежет как ножом. А ведь есть еще сосульки, и сходящие с крыш лавины, и болезнетворные бактерии, от которых в морозы атмосфера практически свободна.
Он приблизился к мусорным бакам. Цепкий взгляд заметил, что один из них перевернут, хотя вчера стоял. Собака не сможет этого сделать, разве что очень большая. На снегу был разбросан мусор, давно просеянный на предмет съедобного окрестной живностью.
