Однако это хреново. Сотня зэков – это одно, а сотня обдолбанных зэков – это совсем-совсем другое. Очень хреновое другое…
К чёрту. Об этом подумаем, когда прижмёт, а пока что это просто трата нервов.
Значит, Эрсте и Зеро выбивают уродов издали, Коммандо держится слева, Цвайте бьёт по центру, а я… Хм. Видимо, я вступаю в бой, если зэки подойдут уже совсем близко, а то уже на ста метрах от моего МП-5 толку будет маловато.
Осмотрелся по сторонам. Зафиксировал картинку в мозгу. Закрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться.
Будем исходить из худшего варианта событий.
Конечно, я сомневаюсь, что зэки попрут на нас живой волной. И даже не просто в лоб на все стволы, а даже на одну только турель Коммандо.
Однако, если предположить, что…
…Две снайперские винтовки – это мало. Снайперы могут выбить командиров и самых хорошо вооружённых врагов, но они не смогут остановить волну обдолбанных уродов. Это не организм – нет ни мозга, ни мышц, ни скелета. Это не коррида – нескольких ювелирно точных уколов шпагой недостаточно.
Это амёба. Волна грязи. Катящаяся с горы бочка.
Здесь нужна мощная преграда или встречный удар лоб в лоб.
АУГ Цвайте – пулемёт лишь по названию. Ствол длиннее, чем у автомата, магазин вместительнее, чем у автомата, но это всё равно магазин, а не лента. Не тридцать патронов, а пусть даже сорок или больше – этого хватит на одну длинную очередь, но потом придётся сделать паузу и перезарядиться.
– Всё, я закончил.
Юджин вернулся, выбрал себе позицию, положил рядом автомат и достал из планшет с примотанным к нему игровым джойстиком, подключённый к камере турели.
– Что будет делать, если уроды подойдут вплотную? – без всяких предисловий спросил я.
– Не подойдут, – уверенно заявил Коммандо. – Я вообще думаю, что эти кретины разбегутся после пары очередей. Так что лучше бы нам подумать о том, как потом будем ловить всё это стадо…
Всё тлен и суета,
Довольно разговоров.
Враг уже идёт.
– В смысле? – даже как-то опешил Юджин, доставая из подсумка небольшой, но навороченный бинокль, и вглядываясь вперёд. – Где? Зеро, я ни хрена не вижу!
Я вижу мир в истинном свете –
Тепло сердец и пляска крови
Разгоняют мрак в нём.
– Тепловидение? – сообразил я. – Как далеко они от нас?
Большее мили.
Не получается быть точным.
Всё в тумане.
Оказывается, когда надо наш семистрофный самурай может говорить довольно коротко и понятно… Хотя и типа стихами.
– К бою!..
Я присел на одно колено около оконного проёма, оперевшись цевьём автомата на обшарпанный бетон и ловя в кольцо прицела редкий впереди.
В трёх метрах левее в другом окне засел Цвайте со своим недопулемётом, пристально вглядываясь в тонкую трубку штатного прицела АУГ.
Дыхание замерзает на холодном воздухе зыбкой дымкой пара. Неприятно холодит бетонный пол сквозь одежду. Неприятно холодит пластмассовая рукоять МП.
Не люблю ожидание. Вряд ли вообще хоть кто-то любит ожидание. Мы любим убивать время, но ненавидим, когда оно замирает и становится бессмертным…
Раскатистый винтовочный выстрел бьёт по ушам. Кто из наших снайперов открыл огонь? Наверняка Зеро. Наверняка у него в этом шлеме куча всего напихано. Не просто же ради красоты и анонимности он его носит…
Зеро выпустил ещё пять пуль вслепую, прежде чем из-за кромки леса высунулись первые зэки. Тут в дело вступила и Эрсте – у неё винтовка, видимо, была не столь дальнобойной. Да и садить на километр даже по плотной толпе – занятие ещё то. Для такого надо быть прирождённым снайпером.
Прирождённый ли снайпер Маргарет Мердер? Это мне неизвестно.
Лес исторгнул из себя несколько десятков человек, развернувшихся длинной редкой цепью, которые бегом рванули в нашу сторону.
И почему мне кажется, что Сёрт ошибся и тут явно больше сотни человек?..
Снайперы выпускали пулю за пулей. То тут, то там одна из бегущих фигурок словно бы спотыкалась и падала. Но когда человек просто спотыкается, то обычно он потом поднимается. Эти же оставались лежать. Видимо, навсегда.
В полусотне метров левее послышался грохот установленной в овраге пулемётной турели. Всё-таки хотели нас обойти, гады…
– Чёрт, ленту перекосило, – ругнулся Юджин, пряча планшет в подсумок. – Я к турели. Как закончу – вернусь.
Ни я, ни Цвайте в бой пока не ступали – слишком рано, слишком далеко. Но почему-то меня не покидало смутное беспокойство, что мы упустили из вида что-то важное… Что-то очень-очень важное. Что именно? Не знаю. Но это может нам очень нехорошо аукнуться…
Мир вокруг на мгновение мигнул.
На мгновение я увидел всё вокруг таким, каким оно было лет пять или десять назад. Вокруг была не городская прерия, а обычный жилой распадок большого города. Спальный район, застроенный однотипными фанерными коттеджами. Здание, в руинах которого мы засели, вновь стало целым, а пруды неподалёку стали чистыми… Чистыми и неожиданно правильно круглой формы.
Да это же не просто пруды… Это же элементы станции очистки воды! А где такая станция – там всегда найдутся и подземные коммуникации!..
Мгновение закончилось. Мир вернулся из прошлого в настоящее.
Я лихорадочно начал осматривать местность, понимая, что, например, вон те и вон те кочки – это ни черта не кочки. А очень даже канализационные люки под кучей пожухлой травы…
Мысли могут воплощаться. Дурные мысли – чаще и гарантированнее.
Стоило мне только подумать, что подойти тихо, по-крысиному, для зэков хоть и не слишком логично, но реализуемо…
Стоило мне только подумать.
И в следующую секунду противники полезли буквально из-под земли на расстоянии какого-то десятка метров. Идущая от леса волна врагов тут же открыла массированный, хотя и очень неприцельный огонь из чего-то дальнобойного, типа винтовок или автоматов. Поэтому момент, когда можно было выбить первых вылезших крыс и заткнуть их телами проходы, мы упустили.
Зеро и Эрсте перенесли огонь на новые цели, свалили одного, другого, третьего. Цвайте влепил длинную – от души и всего сердца – очередь на полмагазина, свалив сразу троих. Загрохотал автомат Коммандо, тоже вступившего в бой на своём направлении.
Я на секунду замешкался… А затем тоже открыл огонь.
Зэков вокруг стало просто нереально много. Они не просто наступали, а тупо пёрли всей массой прямо на пули. И да, они явно были обдолбаны по самые брови, потому ничем другим такой их самоубийственный напор объяснить было нельзя.
