Тут она лукаво прищурилась и добавила:
— Но именно о такого рода глупостях принято слагать песни и рассказывать легенды.
— Не понял — а в чём глупость? — опешил сержант. — Что я делаю не правильно?
— Я не говорила «не правильно», — поправила его улыбающаяся Эйнджела. — Я говорила «не логично». Логично и правильно — зачастую далёкие друг от друга понятия.
— Хорошо, в чём нелогичность моих действий?
Чимбик огляделся и, заприметив кафе, обещающее своим посетителям «настоящую набуанскую кухню из морепродуктов», решительно направился туда. Помимо того, что у него не на шутку разыгрался аппетит, в кафе он заприметил так же отдельные кабинки со звуконепроницаемыми экранами, где можно было поговорить свободно, не опасаясь ляпнуть лишнее рядом с излишне чуткими и внимательными ушами.
— Итак, в чём нелогичность моих действий? — повторил свой вопрос клон, когда получивший заказ официант (тоже живой, а не дроид) удалился.
— Во-первых, скажи, что ты получаешь от… — Лорэй всё ещё избегала прямо говорить о Республике и обошлась заменой, — … работодателя за свою службу?
Вот тут Чимбик серьёзно задумался над ответом, но так и не нашёл, что ответить такого, чего девушка бы ещё не знала. А действительно — что? Койка в казарме, паёк, обмундирование и вооружение? Всё, больше ничего у него нет кроме собственной жизни, да и та укорочена вдвое стараниями каминоанских генных инженеров. Жизнь и возможность её отдать на каком-нибудь из воюющих миров за благо Республики и её граждан, так что даже и тут он ограничен в плане владения.
— Нас снабжают всем необходимым… — наконец неуверенно сказал он и сам понял, насколько жалок этот ответ на фоне того великолепия, с которым ему удалось познакомиться за последние дни.
— Рабов тоже снабжают всем необходимым, — провела безжалостную аналогию Эйнджела. — И они тоже не вправе распоряжаться своими жизнями так, как им вздумается. И чем ты отличаешься от раба, Чимбик?
— Всем! — гордо вскинулся тот, оскорблённый таким сравнением. — Я солдат! Один из лучших, как и все мои братья. И рабского ошейника на мне нет! — он откинулся на спинку стула и сложил на груди руки, всем своим видом выражая негодование подобным сравнением.
Взгляд Лорэй снова стал печальным и глубоким. В серых глазах Чимбику почудилась бездна, во тьме которой сокрыто нечто потаённое.
— На тебе нет ошейника, — Эйнджела говорила медленно, будто эти слова давались ей непросто. — У тебя есть оружие. Ты даже можешь сидеть за штурвалом самого быстрого звездолёта, милый, но от этого свободным не станешь. Твой ошейник вот тут, — девушка постучала пальцами по своей голове, — и он настолько прочен, что даже с оружием и кораблём ты не сможешь сбежать. У раба есть ошейник, который он ненавидит, есть клетка, из которой он мечтает выйти, а у тебя нет и этого. Нет осознания собственной несвободы, понимания своей рабской участи.
Она виновато и печально улыбнулась клону, как бы говоря, что не хотела для него подобной судьбы.
Чимбик молчал, прикусив губу — возразить ему было нечего, слова эмпатки хоть и ранили в самую глубину души, но были абсолютно верными. Но… Даже если он сможет предать своих братьев и сбежать — что ему делать дальше? Его знания о гражданской жизни практически равны нулю, никакой специальности, которая была бы тут востребована, тоже нет — все, что сержант умеет делать — это только воевать. И кому нужен такой товар? Вдобавок, даже если он и сможет устроиться солдатом в какую-нибудь из армий независимых государств — тот же Корпоративный сектор Автаркия, к примеру, чью армию они изучали на занятиях — то чем это будет отличаться от его нынешнего положения? Плюс Чимбик слышал, что в армиях, укомплектованных нормальными людьми, служат что-то около двадцати лет, а он вряд ли столько проживёт, оставаясь в прежней физической форме…
— Хорошо, — медленно сказал он. — Даже если мне удастся дезертировать — что дальше?
— Понятия не имею, — разочаровала его Эйнджела. — Это только твоя жизнь и тебе решать, что дальше. В этом прелесть и проклятье свободы.
— И моей жизни, — мрачно ответил Чимбик. — Это вы можете себе позволить строить планы на будущее, заботиться о детях, устраивать кровную вражду на несколько поколений… А мы? Такие, как я? Сколько нам осталось лет жить? Десять? Или, если повезёт, двадцать?
В этот момент в кабинет вежливой тенью проскользнул официант с подносом и принялся расставлять тарелки с заказом, и клон замолчал, воспользовавшись возможностью не продолжать этот разговор. Эйнджела тоже молчала, будто почувствовав его состояние. Хотя, почему «будто»? Она ведь эмпат, напомнил себе клон.
Звон посуды утих, дверь за официантом закрылась и Лорэй всё же нарушила образовавшуюся тишину.
— От планов мало толка, милый. Мы с Ри строили планы, и они раз за разом рушились. А что до остального… ты запросто можешь пережить и меня, и всех на этом лайнере, — неожиданно цинично закончила она.
— Это как так? — удивлённо вскинул голову сержант, старательно изображавший увлечённость ужином.
— Так же, как ты уже пережил джедая с его учеником, — напомнила Эйнджела, даже не взглянувшая на еду. — Кому и сколько осталось не знает никто.
— А, Вы про это… — несколько разочарованно протянул Чимбик и вернулся к еде, хотя аппетит у него пропал — так сильно подействовали на него слова девушки. Не чувствуя вкуса, он молотил зубами рыбу, моллюсков, закусывая всё это ломтями деликатесного тёмного набуанского хлеба.
Подчистив тарелку, сержант молча допил сок, а затем сказал:
— К сожалению, даже тут я в минусе — если что-то случится с этим раззолоченным корытом, то вместе со всеми пассажирами точно так же схлопнусь и я.
— Ты прекрасно понял, о чём я, — флегматично ответила Эйнджела, едва притронувшаяся к еде. Её взгляд блуждал по украшавшим стены гобеленам с пейзажами Набу, но смотрел куда-то сквозь них.
— Да понял, — Чимбик воровато огляделся и, сунув руку под парик, с наслаждением поскрёб затылок. — Только уходить я всё равно не буду. Там… — он ткнул рукой куда-то в сторону кормы лайнера, — … остались мои братья. И, как бы то ни было, я их не предам и не брошу. Мы вместе жили, росли, учились — вместе и погибнем. Или выживем, тут уж как повезёт… — он невольно вздохнул, вспомнив снимки со спешно укрепляемого Рилота в местных газетах.
Взгляд Лорэй, до того бесцельно блуждавший по стенам, остановился на Чимбике и клону почудилась искорка теплоты в нём.
— Это и есть глупость и нелогичность, о которых рассказывают в песнях и представлениях вроде сегодняшнего.
