то.… Да кому она нужна! – Возразил Халдык.
- Ты прав, Вождь Кланов, но сейчас рано что-то предпринимать. Сейчас им надо навести порядок на собственных землях, им не до знамений и таинственных помощников. Ладно, Нейша права, я отдохну от вороньего обличья пару дней.… Осталось что в котелке?
Кажется, маркграф и его люди смогли разворошить осиное гнездо - и в отличие от настоящих ос – «медка» у них было полно. Кроме деревень, где ребят в черно-синих накидках встречали, как освободителей, у разбойников должно было быть припрятано полно награбленного. Как сказал один из допрошенных – «общак». Тот, правда был мелкой сошкой и не понимал, что весь этот «общак», на деле, предназначался не им. Но тому некогда было думать о том, что его обманывали – уголь сам себя не пережжет… Так что бедолаге оставалось лишь пережигать дерево да размазывать сажу по лицу, думаю о тех несметных богатствах, что достанется другим шайкам.
Майсфельд всячески хотел тому воспрепятствовать. Казначей с небольшим сопровождением, в которую для важности входили, в том числе, два рыцаря с оруженосцами – одним из них был старый друг графа, сэр Лонгарм – отправились с посланием к князю Фахро, в котором Майсфельд изложил суть проблемы.
Хума отправил ответ, но уже не столь помпезно – в город прибыл всадник на взмыленном коне и со свитком, в котором подтверждалось то, о чем говорили патрульные - большинство разбойничьих шаек пыталось со всем далеко не своим добром перебраться через реку, что не устраивало ни то, ни другое княжество.
Майсфельд в считанные дни собрал все силы, что мог – практически всех дружинников, кроме совсем зеленых новобранцев, очень небольшую часть городской милиции (мэр и ее отдал тогда, когда его стали спрашивать, откуда в овес попали опилки) и, поскольку дело напрямую касалось и деревень – с них было собрано ополчение. Число такового достигло немыслимой для тех мест численности в две тысячи человек – крестьян в старых кожаных и стеганых доспехах и без оных, с пращами и луками, но ни Майсфельд, ни лейтенант, ни кто либо еще из знающих людей на них в открытом бою не рассчитывал - они были необходимы для того, чтобы уж точно прижать разбойников к броду – потому как дружинников и мобилизованной стражи число не дотягивало и тысячи – недостаточно для того, чтобы устроить полноценную облаву.
Отряды дружинников при поддержке ополчения расположились в близлежащих деревнях и перекрестках – там, где могли пройти банды разбойников. Смысл был не в том, чтобы таким образом атаковать их из засады – воины нарочито громко шумели, пели, жгли костры, посему к ним могли бы сунуться только сдуру.… На деле Маркграф довольно долго корпел над большой старой картой, пририсовывая на ней существующие деревни и дороги, вымарывая старые. Все банды, которые командовал Атаман, должны были угодить в один большой капкан…
Лекс и восемь его товарищей сидели прямо на околице деревни, греясь у костра. Четыре десятка ополченцев были поблизости и откровенно скучали. Кто-то ворчал под нос, что их должны, как минимум, еще раз покормить. Появление пробирающихся с территории княжества разбойников было ничтожно мало, но, тем не менее, это случилось. Была уже глубокая ночь, и они могли попросту отбиться от своих. Шли они, как ни странно, не скрываясь, освещая себе путь факелами.
Лекс подобрался, вглядываясь. Затем взмахнул рукой – Хелдор, Ивви, Тиарх и Фиона скрылись во тьме, чтобы собрать разбредшееся по округе крестьянское ополчение. Норка и Белка скрылись неподалеку. Оставшиеся трое – Данас, Фальд и сам Лекс лишь чуть сдвинулись к краю освещенного круга и старались выглядеть максимально расслабленными и застигнутыми врасплох.
Итак, они были близко – трое с факелами выглядели самыми опасными – они бесстрашно ступили в круг света. У каждого на поясе были старые, много раз переточенные, однолезвийные мечи, за спинами – небольшие круглые щиты. На главном была чиненая кольчуга, отороченный мехом плащ с чужого плеча. На голове был относительно новый шлем-шишак, сделанный довольно грубо и просто – явно работа подневольного сельского кузнеца. На двоих были кожаные ламеллярные доспехи, вроде тех, что были на Фионе, Норке и Белке. Еще семеро налетчиков попроще – с топорами и грубо сделанными дубинами с шипом на конце – гедендагами. Защищали их только стеганые доспехи и кожаные куртки. Больше дюжины было страшных оборванцев – эти, если что, побегут первыми.
- Вы кто такие? – Хрипло спросил главный, силясь рассмотреть троицу, разлегшуюся у костра.
- Что в мешках? – спросил Лекс.
- ШО?
- Торбы скидываем, карманы выворачиваем – также ровно сказал Лекс.
- Не понял? Ты это мне?
- Дорожный сбор, за безопасность. А то тут толпа головорезов шляется. – добавил командир десятка, приподнимаясь с земли.
- Да ты оборзел? Череп, а ну-ка, вдарь ему. - Названный разбойник, перехватив с ремня круглый щит, шагнул к костру. Это все, что он успел сделать – в грудь ему попал дротик, а в бедро – стрела.
- Не понял, а это кто?- Главарь выхватил меч, озираясь.
- Белочка, – спокойно сказал Хелдор, и при этом в принципе не соврал. Юноша шагнул из темноты и, стараясь казаться как можно более беспечным, нагнулся к трупу и вытащил из груди хрипящего разбойника дротик, поставив тому сапог на грудь. До главаря, наконец, дошло…
- Братва, да они нашего завалили! Кроши их!
Эти слова были для него последними – как только во второго его подельника угодил дротик, Лекс вскочил и с немыслимой быстротой сбил неумело выставленный вперед меч и ткнул крикуна в горло. В этот момент на разбойников навалились крестьяне, отрезая им путь к отступлению.
Хелдор подскочил к ближайшему противнику, нанес укол дротиком сверху вниз, отвлекая противника с топором, после чего рубанув его мечом в ключицу. Меч засел в кости, и молодой воин отступил назад, выдергивая оружие. C остальными противниками разобрались его товарищи – те и пикнуть не успели. И вот, уцелевшие голодранцы уже бросали оружие – кое-как им удавалось
