подумалось, как здорово было бы влюбиться без памяти, забыть обо всем, уйти от обыденности, от рутины, которая все больше пронизывала его отношения с Мариной. Начать бегать на свидания, гадая – придет, не придет! И ощущать безумный прилив радости, видя – да вот же она, идет! Эх, как здорово быть влюбленным!
Эти мысли застали Игоря врасплох, он на мгновение даже остановился. Только бы не спугнуть чувство, что начинает зарождаться в его душе, задержать, сохранить его, пусть ненадолго, на одну ночь, на один час!
Судя по звонкому смеху Кати, она тоже была не прочь подольше задержаться в его компании. Так за чем же дело стало? К чему раздумья, когда рядом такая девушка?
Так, домой нельзя, там Марина сегодня ночует. Куда же повести Катю? Если согласится, конечно. Не будь дураком, и она согласится, вот только куда повезешь? Раньше можно было Олежке позвонить, теперь же он в бегах. Черт, как все не вовремя случилось! А вроде бы так удачно складывается, даже ключи от Олежкиной квартиры у Игоря в кармане остались. Ах, если бы Чернов не был в розыске! Наверняка за его жильем слежку установили. Хотя, кажется, появилась идея!
– Так мы идем или будем стоять? – игриво спросила Катя. – Я уже ступеньки вижу! Плохо, но вижу!
Смоленский посмотрел под ноги. Действительно, спустившись на площадку между первым и вторым этажом, они попали в зону, куда из-за отсутствия одной из входных дверей подъезда уже пробивался свет уличных фонарей,
– Идем, конечно! – спохватился Игорь. – У меня есть одно предложение! Раз так спешишь, то… побежали!
Смоленский, увлекая девушку за собой, засеменил по лестнице. Бежал он, естественно, не в полную силу, так, чтобы и весело было, и Катя не запыхалась и не споткнулась. Пользуясь теснотой пролета, он невзначай положил руку на талию продавщицы, в ответ Катя еще теснее прижалась к своему спасителю. Обоим было легко и весело, и очень не хотелось расставаться.
* * *
Группа поддержки, обнаружив Васька и Серегу, лежавших там, где их оставил Чернов, – прямо на стоянке, пришла в негодование. Что это, опять братва борзеть начала? Мало их учили? Наверное, мало, раз опять на сотрудника милиции руку подняли. А машины-то на стоянке стоят, значит, клиенты продолжают гулять. Совсем страх потеряли.
Милиционеры, подъехавшие на патрульных машинах, бросились оказывать помощь своим товарищам. Не ждать же, пока «скорая» подъедет.
Поверженные Черновым менты приходили в себя с трудом. Они никак не могли понять, что происходит вокруг. Первым пришел в сознание Васек, которому досталось меньше.
– Кто вас так? – спросил старлей, старший патрульной машины. – Вась, это они?
Палец старлея указал на дверь сауны. Он жаждал сатисфакции. Ему просто не терпелось покарать негодяев, которые столь беспардонно обошлись с блюстителями порядка, тем более что первыми все равно должны были пойти бойцы спецподразделения РУБОП.
– Они? – повторил старлей.
Ничего не понимающий Васек кивнул.
– Ну все, сами напросились, – процедил сквозь зубы стоявший рядом командир отряда СОБР. Он повернулся к автобусу, в котором скучали его люди, и махнул рукой.
– Дуплить всех подряд! – приказал он подбежавшим бойцам. – Но только чтобы трупов не было!
– Да если и будут, значит, к началу разборки опоздали, – с, ухмылкой ответил один из ветеранов. – Как же без трупов на бандитской разборке? А то сегодня менты, вчера изолятор! Глядишь, завтра за нас возьмутся.
– Ладно, посмотрим, – отмахнулся командир. – Вперед!
Старлей с завистью посмотрел им вслед и вернулся к пострадавшим. Может быть, удастся до прибытия «скорой» получить хоть какую-нибудь информацию…
– Вась, ну давай, давай, хватит вам уже, – проговорил он. – Вон Серега тоже уже шевелиться начал.
Как ни странно, но тот, кто признаки жизни стал подавать позже, пришел в себя раньше. Он замычал что-то нечленораздельное и попытался встать.
– Эй, Серега, погоди, погоди, – удержал его старлей. – Рано тебе еще бегать! Ты лучше скажи, кто это вас так.
– Бы… – проговорил пострадавший. – Бы…
– Кто?
– Бык! – выговорил наконец Серега.
– Бык? Какой бык? – удивился старлей. – Ты о чем это?
– Копытом! – бормотал Серега. – Бык!
Старлей безнадежно махнул рукой, мол, с этим все понятно, толку не добьешься. Ладно, попробуем еще раз с Василием.
– Вась, ты как?
Травмированный милиционер посмотрел на вопрошавшего пустым взглядом и пошевелил пальцами.
– Как чувствуешь себя?
– За‑е‑б.
– Понял, нормально, – догадался старлей. – Вы за каким хреном туда поперлись?
– Чер… Чернов… просипел Васек.
– Чернов? Тот самый? – От удивления у старлея отвисла челюсть. Неужели его товарищей покалечил тот самый Чернов?
К отлучкам мамы Илсе было не привыкать – дежурства у постели больного или исчезновения в странные и таинственные командировки случались и раньше, но чтобы вот так, как солдат по тревоге! Да еще посреди ночи!
Сегодня, сейчас одиночество было особенно мучительно. Почему все ее бросили? Мама, едва только услышала о просьбе некого таинственного Соколова, оставила все дела, оставила дочь и ушла. Вот так всегда, больные на первом плане, а близкие как-нибудь обойдутся.
А этот Олег? Неблагодарный! Ушел и даже не попрощался. И спасибо не сказал. Ну и бог с ним, не нужна ей его благодарность. И вообще, что он о себе думает? Да кто он такой? Самонадеянный и ненадежный тип. Сначала подвел с часами, потом ввалился посреди ночи весь в крови и синяках, избитый до бессознательного состояния, жалкий!
Господи, какие же у него были жуткие травмы, лицо вообще было не узнать, опухшее, синее. И тело тоже, потом, когда мама лечила, Илса увидела во что превратилось тело парня, это же куда надо попасть, под какую карающую машину влететь, чтобы столько гематом и шишек образовалось? Каким зверем нужно быть, чтобы так избить человека! Как нужно ненавидеть людей! Сколько маме потом пришлось тканей сращивать. Илсе несколько раз казалось, что мама не выдержит и упадет рядом со своим пациентом.
Но выдержала и поставила Олега на ноги. Просто фантастика! Кому скажи, не поверят. Да мама и сама запрещает Илсе рассказывать кому-нибудь о ее способностях, говорит, нельзя, люди не поймут и из зависти будут мешать лечить тех, кому это необходимо.
Алла Рихардовна, опасаясь злых языков, бралась исцелять только таких пациентов, от кого уже отказалась официальная медицина. И ведь излечивала, возвращала к жизни. Но завистники и это умудрялись ставить ей в вину. Илса хорошо помнила, как профессора, чьи ошибки и откровенный брак Озолиня‑старшая исправляла, организовали в прессе настолько оголтелую травлю, что только вмешательство Баграмова спасло ее от суда.
Это было вскоре после возвращения в Россию. Василий Сергеевич тогда в
