Ха-ха! Забавно это слышать от тех, кто служит Солнцеликому! Скоро весь ваш миропорядок рухнет! Грядет новая эра, истинный бог вернется и наведет порядок на грешной земле, — лицо задержанного скривилось, как будто он испытывал жуткую боль, но, собравшись, продолжил: — Вам его не остановить. Можете убить меня, но мне на смену придут сотни других. Вы думаете, почему у меня в логине цифра тридцать шесть? Все верно, потому что я не первый! И не последний! А вы… — новый спазм боли скрутил блогера. — Вы просто корм! Жалкий корм! Ха-ха-ха! Вам не все ли равно, кто вас сожрет? Кхе-кхе. Буэ-э-э, — истеричный смех пленника сменился кашлем, а потом и кровавой рвотой. — Апостол, за что? Я же верно служ... — грудная клетка задержанного вздулась и с хрустом лопнула, залив помещение кровью.
Храмовник стоял неподвижно, залитый с ног до головы кровью. Молчаливо развернулся и пошел на выход. Было ощущение как будто он не живой, обычная статуя. Но, открыв дверь, эмоции прорвались, и он нанес короткий удар в стену, отчего бетон пошел трещинами, а с потолка посыпалась штукатурка.
— Миш, эт че щас было?
Инквизитор кивнул в сторону выхода, я последовал за ним. Покинув здание, друг потащил меня в ближайшую забегаловку. Взяли по паре бутербродов и кофе, после зашли за здание. В подворотне было тихо, только пованивало мусором да ветер играл с пакетами.
— Стас, нам дело спустили сверху. Короче, мы должны поймать апостола.
— Апездола? — спросил, откусив шаурмы. Запах сыра тут же затопил переулок, убив зловоние мусора.
— Ха-ха. Смешно, — сказал Миша с ничего не выражающим лицом. — Ты слышал, что в городе промышляет тип, продающий демонические пакты для исполнения желаний. Ну так вот, оказывается, что блогер и апостол — это разные люди. Ирэна прислали сюда для расследования. Он поэтому и психанул, что это уже тридцать пятый блогер, какого он берет в плен, а никакой инфы новой не получил, только очередной труп.
— А раньше почему на это всем пофиг было?
— Да никто и не забивал на его поиски. Выделили одного храмовника, вот он и катался по стране, пытаясь найти этого апез... тьфу! Апостола. Не было необходимости выделять еще людей. Поиски потихоньку шли, круг сужался, всех все устраивало. А когда культисты начали открывать разломы по всей стране, возникла теория, что это делают как раз те, кто заложил душу ради исполнения желания. Поэтому теперь первостепенная задача поймать этого агента по продажам.
— Херасе. А инфа не закрытая? Тебе не влетит за то, что меня в отдел привел?
— Ты в моей группе числишься, все нормально.
— В смысле, числюсь?
— Ну вот так. Чтобы сведениями поделиться, я тебя вписал в штат. Теперь будет тебе копеечка капать от святой инквизиции. График свободный, но в случае пиз... аврала, будем привлекать тебя.
— Бабкам я всегда рад, но вот тому, что без меня меня женили, как-то не очень.
— Забей. Я твой босс, если вообще не сможешь или тошно со мной работать станет, скажешь, я тебя тем же днем уволю. Выходное пособие получишь. Ты не лыбься так, не лыбься. Я, конечно, маг и волшебник, но я ж говорю, КОПЕЕЧКА будет капать, а не полноценная зарплата.
— С паршивой овцы хоть шерсти клок, — отпил дымящегося кофе и улыбнулся, понимая, что копеечка для инквизитора — это как для меня половина оклада.
— Ага, он самый. Твое первое задание — просто работать в госпитале и опрашивать одержимых. Как выглядел продавший пакт, где встречались, какие условия контракта, дальше сам разберешься.
— А канцелярка не делится информацией с инквизицией?
— Стас, у нас есть все отчеты их дознаний, ты ж сам знаешь, это бездушная машина. Допросили как попало и либо на каторгу, либо в лечебницу. Их дело маленькое, работают для галочки, прям как паладины.
— Это и хреново. Ладно, господин начальник, пошел я отрабатывать копеечки. Кстати, в отчетах есть что толковое?
— Ага, есть. Один говорит, что апостол баба, другой, что он мужик, третий, что демон. Если проанализировать все отчеты и нанести на карту точки, где встречали апостола, выходит, что везде. Но в то же время нигде он не появлялся по второму разу. Да и новые места выбираются хаотично, хрен отследишь.
— А пытались выдать себя за желающего заложить душу?
— Стас, конечно, пытались, не один же ты такой умный. Хрен он на контакт идет, как будто чувствует подставу.
— Я тоже пытался пакт заключить через их канал на St.tube. Писал в чаты, заваливал сообщениями почту. Каждый раз придумывал для них новую историю, почему должны выбрать именно меня, да и аккаунты никогда не повторялись. В итоге создал сотню разных личностей, и один хрен полгода на помойку. Ладно, я погнал, высылайте ЗАРПЛАТКУ крупными купюрами.
В госпитале царил привычный дурдом. Привезли одновременно четверых одержимых, один из которых достался мне. Сковав его по рукам и ногам, запер палату и начал допрос.
— Дружочек, как выглядел тот, кто открыл тебе путь в наш мир?
— Уаргх!!! Шшш!
Длинный язык вырвался из пасти и пролетел в сантиметре от моей шеи, забрызгав слюнями. Как будто Харитоновна совершила очередную попытку подкатить ко мне. Отвратительно. Наложил Астра гардиан. Две с половиной минуты демон медленно поджаривался.
А когда заклинание развеялось, оказалось, что всю дорогу ублюдок притворялся низшим. Стрекочущий голос заверещал на всю палату.
— Больно! Больно! Как жжется!
— Сейчас помогу, — сказал я, вылив на него фляжку святой воды. — Еще раз спрашиваю, как выглядел апостол?
— Как мясо! Вы все на одно лицо! Рабы, корм!
Понятно, диалог не имел смысла, влил в него зелье на основе глаза арфизата (комично, что изгонять некоторых демонов приходится с помощью запчастей от их собратьев). Демон затих. Настой действовал успокаивающе, хотя картина была не самая прекрасная.
Плоть демона разлагалась на глазах. Тело покрылось струпьями, из которых начал сочиться гной, заполняя палату омерзительным зловонием, а спустя полчаса вся оболочка демона разложилась, оставив восемнадцатилетнего паренька.
С одержимыми детьми нужно себя вести осторожно, их психика очень уязвима после процедуры изгнания. Поэтому я, размахнувшись, влепил ему такую пощечину, что стол, на котором лежал паренек, едва не перевернулся.
— Очухался?
— Что? Где? Кто вы?
— А я экзорцист, а ты фактически преступник. Хочешь мягкого приговора?
— Я, я, я ни в чем не
