она «доктора» получила, при таком-то подходе?
Глядя на выдающуюся фигуру Рыковой, заподозрил было, каким именно. Но быстро одёрнул себя. «Не суди – да не судим будешь». Мало ли, какие жизненные обстоятельства там были у человека? Или у меня излишне больная фантазия. На самом деле, всё могло быть куда более прозаично. Или наоборот, более забористо.
***
Лететь обратно ничуть ни быстрее. Расстояние то же, только мне пришлось потратить дополнительное время на лишний виток вокруг планеты, чтобы разогнаться и набрать минимально необходимую вторую космическую скорость. Всё это время Анька валялась на соседнем кресле, дико уставшая и довольная, как обожравшаяся сметаны кошка, и лениво вытирала насухо волосы микрофибровым полотенцем из медсумки.
Попутно мониторил состояние Рыковой. Зрачки всё ещё ненормально расширены. Уже меньше, чем было, но всё равно с перебором. Может, Томка и сумела снизить концентрацию «кассы» в крови, но организм наркотик так быстро не исторгнет. Наша наркоманка ещё не в полной мере пришла в себя.
Мой очередной косой взгляд был встречен тяжёлым вздохом.
– Ну, – потребовала она. – Колись. Только что чуть всю без остатка не сожрал, а теперь косишься, как первоклашка на тетрадь с картинкой. Смотри, окосеешь.
– Я тебя так и не поблагодарил.
Ситуация не прощала недосказанности. Сейчас требовалось ляпнуть хоть что-то. Вплоть до набившей оскомину погоды за окном. Но промолчать никак нельзя.
Рыкова заинтересованно изломила бровь.
– М-да? И за какие такие услуги, стесняюсь спросить?
– Ты помогла с «Колыбелью зла», – пожал плечами я. – Дала кораблю «просраться» и не позволила нам скопытиться раньше времени. В моём понимании это стоит, хотя бы, благодарности.
– Мне твоя благодарность в одно место упёрлась, – призналась честно биолог.
– Могу повторить, – хмыкнул в ответ.
Говорю же, нравится пререкаться с этой шизанутой.
Где-то минуту Анька смотрела за лобовой щит, где из мелкой точки медленно, но неотвратимо увеличивалась «Колыбель зла». Скоро мы будем на борту, и тогда уже посекретничать запросто так не получится.
Видимо, это же поняла и биолог.
– Наслаждайся, пока есть такая возможность, – тихо сообщила она, обращаясь, будто в пустоту. – Сейчас ты можешь видеть ещё одну меня. Не уверена, что знаю, какая из них настоящая.
– Мне плевать, – честно выдал я. – Буду рад видеть ту, что поможет выжить, для начала. Если подсобит вернуться домой – троекратно расцелую в дёсны.
Анька повернулась ко мне и грустно улыбнулась.
– Только расцелуешь? – горько хмыкнула она. – И только в дёсны?
– Как вести себя будешь, – пригрозил ей.
Биолог вернулась к созерцанию космических видов за бортом.
– Очень скоро я исчезну, – проинформировала Рыкова. – Не на совсем. Но ты знаешь, как заставить меня вернуться.
О-хо-хо-хо-хо! Да у нас тут не просто «шиза»! У нас капитальное раздвоение личности, и при этом провоцируется смена «ведущего» приёмом «кассы»!
Дохтура! Дохтура сюда срочно! Галоперидол в студию!
Хотя, «галик» уже вряд ли поможет. Тут, по ходу дела, что-то посерьёзней трилептала с арипипразолом надо. Ещё и фенибутом залакировать.
– Ты где «кассу» взяла? – спросил я.
– В сбербанке, – огрызнулась Рыкова. – Мне теперь перед тобой за каждый шаг отчитываться?!
– Можешь. Но это твоего ответа зависит, сколько тебе осталось жить. Земной организм не способен отказаться от неё. После последней дозы ты протянешь максимум две-три недели.
– Я знаю.
Короткое безэмоциональное «я знаю» прозвучало в кромешной тишине кабины «прыгуна» как надгробная эпитафия.
– Это был заведомо билет в один конец, – проронила Анька. – Даже, если бы всё удалось.
Я не смог не задать этот вопрос:
– Люсианский союз?
Ответа до самой посадки так и не дождался.
Вот только это ещё не конец разговора. Кто бы знал, как я ненавижу играть в контрразведку и вытягивать из людей инфу калёными клещами! Не потому, что весь из себя такой гуманист и меня воротит от расчленёнки. Информацию можно вытягивать различными методами. Не обязательно драть ногти, пилить зубы и ломать пальцы. Просто это очень муторное занятие. Гораздо проще, когда тебе сами всё рассказывают. Но без давления это делают далеко не все.
***
– …икебана твою маму, и твою налево, и твою направо…!
Сквернословить я изволил от сугубого изумления, ибо мой борт, будто литерный, встречали всем честным народом. Кроме Мигунова, зачем-то, в ангаре была и Беляева.
– Кончай материться и докладывай, – попытался нахмуриться полковник Мигунов.
– Докладывать нечего, – выдохнул я.
Мой «прыгун» прибыл последним из разведгрупп.
– На моей планете плотная атмосфера, сильное электромагнитное поле, мало радиации и имеется матчасть, – я потряс рукой с сумкой, полной проб.
– Ты как? – спросила Томка, кладя мне руку на пульс.
– Вымотался, – признался прямо. – Полдня просидеть сиднем – жопа устанет.
Анька молча вышла из «прыгуна», забрала сумку и пошла искать место для развёртывания полевой лаборатории.
– Образцы флоры не ешь! – крикнул я ей вслед. – Эти листья для салата!
Вместо ответа Рыкова, не оборачиваясь, показала мне средний палец.
Мигунов проводил доктора биологии задумчивым взглядом.
– М-да, – констатировал он. – Весело там у вас было, погляжу. Хоть, не поубивали друг друга…
Беляева отпустила мою руку.
– Тебе бы отдохнуть, – порекомендовала военврач. – Давление низкое, пульс слабый. Настаиваю, чтоб ты выспался, реакция зрачков заторможенная.
Полковник подтвердил.
– Выглядишь так, будто тебя приор Орай возносил. Иди, отдохни, – кивнул офицер. – Ты полную сумку «анализов» привёз. Быстро их всё равно не раскидают. Минимум полдня у тебя есть.
– Надо электрикой заниматься, – напомнил я. –У нас утечки энергии по всей магистральной шине.
– У тебя утечка мозгов от недосыпа, – напомнил военнослужащий. – Отбивайся и чтоб ближайшие десять часов я про тебя даже по радио не слышал. А то ещё, чего доброго, «фазу» с «нолём» спутаешь. Как проснёшься
