Сага о Кае Эрлингссоне - Наталья Викторовна Бутырская

Альрик рассмеялся, поблагодарил Хвита за хорошо рассказанную, хоть и всем известную историю и сказал, что завтра встаем с рассветом. После этого все быстро разошлись, лишь двое остались стоять на страже. Меня в стражу не включили, раз уж я не входил в хирд Альрика.

Утро. Твердые лепешки с закаменевшим сыром. Снова надоевшие весла. Когда солнце поднялось на две ладони от горизонта, Альрик посмотрел на смурные лица команды и сказал уйти подальше в море.

— Может, там ветер сменится?

Корабль Торе с носовой фигурой в виде козлиной морды последовал за нами. Через какое-то время мы смогли поставить парус. Рыбак во избежание несчастных случаев сел подальше от бортов, прислонился спиной к мачте и задремал. Внезапно из воды выскочили несколько рыбин и запрыгнули прямо на палубу, а парочка из них с размаху врезались в Рыбака, перепугав того спросонок. Халле вскочил, взмахнул топориком и замер, не понимая, откуда идет угроза. Ребята дружно рассмеялись.

— Эй, Рыбак, никак твоя мать изменила мужу с Миринном!

— Да, никто, кроме сына бога-рыболова, не смог бы выловить рыбу во сне.

Халле потер лицо и ответил:

— Моя мамаша говорит, что я лицом пошел в отца. Разве приличный бог согласится ходить с такой рожей?

С таким утверждением было трудно поспорить. Вот так, с шутками и смехом мы вошли в бухту Сторбаша.

— Значит, тот старик был лишь для отвода глаз, — сказал отец, переводя тяжелый взгляд с меня на Альрика.

— Старик-то был настоящий. Но единственной причиной их прибытия был я.

— Ты словно притягиваешь несчастья. Отправил тебя в Растранд — Торкель напал, оставил дома — украли прямо из-под моего носа, как строптивую девку.

— Девка бы не прирезала двоих разом. И вторую руну бы не получила, — прорычал я. Надо же, сравнить меня с девчонкой! За такое на хольмганг вызывают.

— Смотря какая. Вон та егоза бы точно прирезала, — и он махнул в сторону Ингрид, которая несмотря на строгий запрет пробралась обратно в дом и сейчас высовывала личико из-за сундука. — Так что мне с тобой делать? Приставить людей для охраны? Так ведь поубивают их за милую душу. Засунуть в самую глушь? Там какая-нибудь лихая зверушка объявится. Наверное, и огненный червь за тобой приполз, просто не успел сообщить об этом.

— Угу, ты еще и хуорку на меня повесь.

Альрик с улыбкой смотрел на наши семейные разговоры и ждал возможности поговорить о награде.

— Говоришь, Беззащитный со своим хирдом тебя спас?

— Выручил. Я бы и сам выбрался, только до Сторбаша добирался бы намного дольше.

— И что, Альрик, ты хочешь за спасение моего сына? Выдал бы за тебя дочь, да, как видишь, подходящей по возрасту нет.

— Хочу продать корабль, — блеснул зубами хёвдинг. — В столице бы получилось выгоднее, из-за Кая пришлось сделать крюк, да еще и на веслах.

— Видел я тот корабль, — проворчал отец, — с козлиной мордой. Маленький, уже не новый. И торговать не поторгуешь, и далеко в море не выйдешь, и много воинов себе не захватишь.

— Что верно, то верно. Зато на нем можно замечательно обходить свои земли, заглядывать в отдаленные деревни, учить мальчишек морскому бою и умению управляться с целым кораблем, пойти на долгую рыбалку. Да мало ли для чего еще. Сыну отдайте, пусть он гоняет свою ватагу, проверит заплечного на прочность.

Отец снова тяжело глянул на меня.

— Нету у него заплечного, он ему челюсть сломал. И ватаги нет.

— Пап, хотя я сбежал сам, но Альрик мне все же помог. Если это не большое дело, то зря я попросил его привезти меня в Сторбаш.

— Ладно, — махнул отец рукой. — Заплачу полную цену. А пока располагайтесь, отдыхайте.

— Теперь я могу рассказать, почему меня ищет Торкель, — заметил я.

— Не нужно, — отмахнулся Альрик. — Я уже и так понял. Еще когда ты говорил про то, как первую руну получил. Я слышал про внезапную гибель младшего сына Скирре.

Он усмехнулся своей хитрой улыбочкой, попрощался и вышел из дому.

— Так что теперь? — всерьез спросил отец. — Закрывать Сторбаш от чужаков? Поднимать людей на Торкеля, а значит и на ярла Скирре? Вынести дело на суд Рагнвальда на грядущем тинге? Я знаю, что сделаю. А что думаешь ты?

— Я сам убью Торкеля. И Скирре тоже убью, когда стану сильнее. Но я не хочу до той поры сидеть в отцовском доме и прятаться за мамкиной юбкой. Лежа на лавке, сильнее не станешь. Потому я хочу пойти в вольные охотники, — сказал я и сам удивился тому.

— Я тоже думал об этом. Только кто согласится взять тебя? У тебя всего две руны и целых два врага. Не каждый хевдинг примет такого воина. В хирде хускарлов тебе, конечно, бояться будет нечего, но там двурунные и вовсе не нужны.

— Альрик возьмет. Его воины равны мне, а сам он ничего не боится. И если скажет, что не выдаст меня без боя Торкелю, значит, умрет, а не выдаст.

— Не нравится мне этот Альрик. Без защиты недолго он сможет пробегать. Волосы белит странно. И зубы все время скалит.

Я рассмеялся:

— Ты как будто мужа для дочери подбираешь. Что за дело мне до его волос и зубов? Он отважен, отличный боец, я видел его в деле, умен, удачлив и честен со своими. Чего ж еще желать от хёвдинга?

Отец призадумался, а Ингрид выскочила из своего убежища, вцепилась мне в руку и завопила:

— Ты меня опять бросаешь? У тетки Агнеты бросил, за хуоркой уплыл — бросил, потом просто бросил и уплыл непонятно куда. И сейчас бросаешь?

— Э, Ингрид, ты чего? Я мужчина. Мужчины всегда уезжают, а женщины сидят дома да хозяйство ведут. Вон, глянь, у мамы связка ключей на поясе висит. Это почему?

— Потому что она все кладовые открывает.

— Вот. А почему?

— Потому что как иначе?

— Вот и сиди дома, слушайся маму, помогай ей с хозяйством, радуй отца. А я поеду добывать славу. И тебе красивые сережки привезу.

— С камушком?

— Конечно, с камушком. Как же без него?

— Тогда ладно, плыви, — согласилась девчонка. — Только обязательно привези, не забудь. А то уже вон сколько раз плавал и ничего не привез.

Я лишь развел руками. И что это я, на самом деле, сбежав из плена, ей сережки не привез? Непорядок. Придется заглаживать вину теперь.

— Ты сам с Альриком поговоришь? — спросил отец.

Я лишь кивнул и пошел к пристани.

Беззащитный на мой вопрос ответил так же —