– Подробная, Чугуевского района, – доложила супруга, будто я сам не увидел надпись вверху «ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ШТАБ», а чуть ниже «ЧУГУЕВ». Ну точно собралась меня к докторишке сопроводить и очки выписать!
– Можно, любимая?
Она протянула мне карту, и я сразу прикипел взглядом к разбитой на квадраты поверхности листа, на которой преобладали зеленые и грязно-белые пятна, а в правом верхнем углу голубел знатный кус Печенежского водохранилища. Масштаб 1:100 000, в одном сантиметре один километр, балтийская система высот. «Составлено по материалам съемки 1930, 31, 38, 60 гг.». М-да… Ну, зато «Обновлено в 1974, 77 гг.», а ниже «Командир части полковник А.Д. Фадеев»…
– Макс, с семьдесят седьмого много воды утекло, карта как бы малость устарела. – Милена тоже заметила, что нам в руки попалась отнюдь не новинка.
– Это ничего, любимая. Видишь исправления? От руки простым карандашом обозначены новые русла рек. А вот эта сплошная линия, опоясывающая значительную часть района, надо понимать, и есть Стена. Вот изображен КПП, рядом с которым мы прорвались. И комплекс лабораторий рядом…
У Милены богатый жизненный опыт. Она побывала в ЧЗО и умела стрелять, как заправский ветеран. Но все же она никогда не была солдатом миротворческого контингента – и ни хрена не понимала в «изображениях объектов природной и социальной среды, нанесенных по координатам, привязанным географическим основанием». А меня и прочих ушастых остолопов этому обучил наш взводный. Вот поэтому супруга не обратила внимания на карандашные наброски, которыми пестрела карта, а я к ним сразу присмотрелся. И обратил внимание на подписи, что-то означающие для того, кто их сделал, но не для меня.
Что это за «Башня»? А «Лифт»? «Братская могила» еще, «Слепень», «Паук»… Люди обычно дают меткие названия тому, с чем сталкиваются, другие клички-прозвища попросту не приживаются. Интересно, что за место такое – «Братская могила»? А вот даже знать не хочу! Хорошо, что оно далеко от нас… С помощью GPS-навигатора – обожаю современные мобильники, в которых есть все, которыми разве что гвозди забивать нельзя, – я уже выяснил наши координаты и соотнес их с картой. Мы находились неподалеку от нарисованного карандашом объекта – то есть появившегося на местности после 1978-го года, – названного неведомым картографом «ЗАВОДОМ». Почему не в именительном падеже? Описка, недостойная внимания? Или это что-то означает? Причем что-то важное для картографа?
А еще я заметил, что вся карта была исчеркана пунктирными карандашными линиями, которые иногда пересекались, вдруг обрывались или же подходили к какому-нибудь объекту, обозначенному как «Помидор» или «Виселица», но неизменно все эти линии – до единой! – упирались в «ЗАВОДОМ».
Вот он, центр мироздания Полигона!
Все дороги ведут не в Рим, а…
Точно – дороги! Я проследил за пунктирной линией, что тянулась от КПП, и четко определил все вехи пешего маршрута туристической группы «Край + Милена + Резак = двое живых», по которому чуть раньше проехал БТР с общаком под броней. Вот тут «казанова» и слонопотам, тут волки с рысями у бобровой заводи, а тут… Тот, кто рисовал карандашом по карте, знал… Или нет, те, кто ограбили банк, знали о существовании некой – надо понимать, безопасной – тропы, по которой следует продвигаться вглубь Полигона…
– Ну, чего замолчал, Край?
М-да, я сам не заметил, как начал говорить вслух. Давно со мной такого не бывало, с самого Чернобыля. Определенно, Полигон воздействовал на мой организм так же, как ЧЗО.
– Любимая, я знаю, где бэтэр с баблом. Не знаю, как он туда попал, как прошел финальный отрезок пути, но знаю, где он сейчас находится.
* * *
– Я уведу тебя отсюда, – пообещал Патрик чернокожей девочке по имени Амака, которая родилась не в Южной Африке, а в Вавилоне, как сам Патрик.
Заметно робея, она согласилась сыграть с ним в эту игру. Да и чего было отказываться? Игра ведь интересная: много людей – почти все взрослые в здании – в нее играют, надо только придумать свои правила. Цель игры: сбежать от всех. Как это сделать? Ну уж точно не кидая кубики и не переставляя по полю фишки. И в ворота бить не надо. И не машинки наперегонки катать. Хотя…
Машинки катать… Патрик вытащил из кармана красную гонку. И хоть осей она лишилась, а колеса все равно не потерялись, их просто не на что надеть. Без колес машинки катают только маленькие.
– Папа говорил, что я маленький, и в этом не только моя слабость, но и моя сила.
– Как это? – не поняла девочка.
– Амака, ну ты разве не знаешь? Взрослые сильнее же. Ка-а-ак схватят! Чужие ударить даже могут! Но они думают, что я совсем ребенок и ничего не могу. Они думают, что я… – Патрик ненадолго замолчал, вспоминая слово. Вспомнил: – Думают, что я жертва. И не ожидают от меня ничего. А я все могу. И это будет для них сюрприз. Я ведь тоже, как и ты, домой хочу. К маме. И к папе.
– А кто твой папа?
Патрик немножко подумал, а потом сказал:
– Он много кто. Был много кем. Но он – всегда сталкер. И я его очень люблю.
Сунув машинку обратно в карман, Патрик решительно прошагал к стене, почти полностью занятой учебной доской. На полочке под доской было все, что ему нужно для начала новой игры. Оставалось только подготовиться и объяснить Амаке правила.
Он подозвал девочку и, когда она подошла, прошептал ей на ухо, кто и что будет делать. У мамы это называется «распределить обязанности». Когда она распределяет обязанности, Патрик обычно пылесосит пол, папа моет посуду на кухне, а мама валяется на диване перед телевизором и говорит, что она очень устала.
– Сначала поиграем немножко, а потом мы пойдем домой. Поняла?
– Да, – кивнула девочка.
Патрик подготовился минут за пять. Аж вспотел, так старался.
По его сигналу Амака заколотила кулачками в дверь и пискляво, как могут только девчонки, закричала:
– Выпустите! Мне в туалет надо! Пожалуйста! Мне в туалет!
За дверью послышалась какая-то возня, недовольно что-то сказали, но Амака слишком громко кричала, а в коридоре разговаривали тихо, поэтому Патрик не разобрал ни слова. И пусть, он ведь со взрослыми, которые снаружи, вовсе не разговаривать собирался.
Дверь открылась. Амака тут же отбежала вглубь помещения. В кабинет вошли двое мужчин в черных одеждах. Один из них уставился на кричащую девочку, а второй на Патрика. Наверное, второй хотел спросить, зачем мальчик взобрался на парту у самого выхода из класса, в том ряду, что у стены.
– Эй, ты чего туда… – послышалось из-под маски, наполовину скрывающей лицо мужчины, и Патрик тут же сыпанул в глаза мужчине белым крошевом.
Кусок мела Патрик нашел на полочке под учебной доской. Мел он завернул в носовой платок и тщательно поломал, потоптав ногой. В платке получился порошок. Вот им-то Патрик и ослепил взрослого. Тот принялся глаза тереть и закричал что-то, только одно слово сказал понятное – «скотина». Значит, мужчина ругал ребенка. А Патрик не любил, когда ругают детей. За это он ударил мужчину указкой по голове. Указку он тоже взял с полки под доской. Указка была деревянная, тяжелая, она сломалась о взрослого, зато сбила его с ног.
