Вслух же он сказал:
— Спасибо, конечно. А вообще что этим, как их там — темным? Что им от меня нужно?
— Мы пока что этого не знаем, — с готовностью ответила девушка, — но что-то нужно… Может быть ты, как раз и поможешь разобраться что. Хотя, надо заметить, ты и сам парень не промах! И в переносном, и в прямом смысле слова…
Глаза альбиноски чуть прищурились, и она чуть искоса смерила Воронкова взглядом, словно оценивая, достоин ли он внимания большего, чем положено ей по обязанностям. И похоже, решила, что достоин — по крайней мере так показалось Сашке.
«Черт возьми, марсианка она или нет, но девчонка вполне приятная, и если я ей нравлюсь, то может получиться интересно…»
— …Да и стыдно из такой пушки промахиваться. Дашь глянуть? — закончила альбиноска и протянула руку. Сделала она этот жест с такой же небрежной уверенностью в том, что ей не откажут, с какой вела себя до сих пор. Но что-то в этом проскользнуло не то — может быть, она протягивала руку слишком быстро или изменился прищур ее глаз, став чуть более пристальным, чем требовалось? Воронков не смог бы сказать, что конкретно его насторожило, но неприятное ощущение, сродни ощущению, испытанному под взглядом куклы-с-чайника, вдруг вновь заставило его вздрогнуть.
— Нет, не дам! — довольно-таки резко ответил Сашка и, желая загладить неловкость, попытался перевести все в шутку:
— Цвет этой железки не пойдет к вашей сумочке.
По лицу девушки проскользнула легкая тень досады — или Воронкову показалось, что проскользнула, — но она тут же вновь тонко улыбнулась, раздвинув губы лишь чуть-чуть.
— Я вас разочарую — у меня нет сумочки!
— Вот, вот, поэтому и не подходит, — не уступил Сашка и решил переменить тему:
— Слушай, а может, поедим? Я-то уже давно голодный, ну и ты за компанию пристраивайся. Правда, разносолов не обещаю, но макарон с тушенкой сварю… Если только эти скоты банки тоже не повскрывали. Слушай, а что они искали, ну хоть примерно подскажи?
— Не знаю! — отмахнулась альбиноска и предложила: — Поскольку я твоя защитница, от язвы желудка я тебя тоже защищать должна. Да и тушенки твоей мне не хочется. Поэтому сегодня обед обеспечиваю я.
— А у меня все равно готовить больше не из чего.
— Глупый, я совсем не собираюсь стоять у плиты. Как тебе идея пообедать в «Апеннинах»?
Воронков даже присвистнул.
— У меня денег ровно столько, чтоб туда войти. А за столик сесть уже не по карману.
— Я же сказала — обеспечиваю. Вот уж о чем не беспокойся, так это о деньгах.
Сашка задумался, а потом согласно махнул рукой. Отобедать в приличном месте с привлекательной спутницей — почему бы и нет? В конце концов, этот обед можно рассматривать как некую компенсацию за злоключения. Должна же быть на свете справедливость!
На улице Сашка сначала порадовался наконец-то проглянувшему в облаках солнцу, а потом вновь вернулся к финансовому вопросу:
— А деньги вы, небось, на каком-нибудь кварковом дубликаторе делаете? А то ведь на бумажках там номера разные, можно и нагореть!
— Ох, милый, ну и начитался же ты всякого! Деньги у меня вполне настоящие, я бы даже сказала, заработанные честным трудом. Каждый мирок, до которого мы доходим, перво-наперво исследуется, и в нем закладывается что-то вроде базы. Чтобы в случае чего не испытывать нужды в чем-то. Ваша система основана на деньгах — так мы их и зарабатываем, причем вполне законно. У нас есть пара фирм, которые выполняют заказы… Ну, словом, такие заказы, на которые у вас надо затратить уйму времени и средств, а нам это ничего не стоит. А цены ставятся среднеместные. Вот и доход, понимаешь?
— Понимаю, чего тут не понять, — кивнул Воронков. Альбиноска искоса взглянула на него и сообщила ободряюще:
— Так что, если надо, можем и тебе подбросить. Кстати, а действительно — ведь все время быть рядом с тобой у меня не получится. А с деньгами ты и самостоятельно сможешь продержаться на плаву гораздо доль… лучше. К тому же макароны с тушенкой из рациона исчезнут. Как тебе идея?
— Идея хорошая, я подумаю, — без энтузиазма ответил Сашка.
— А что тут думать?! — удивилась девушка.
— Ну… Я так сразу не могу. Это все так неожиданно… — начал мяться он, и альбиноска не стала настаивать, лишь заметив, что размышлять стоит побыстрее, ибо «дают — бери».
«Да, дают — бери, а бьют — беги, — согласился про себя с ней Сашка. — Только бывает — для того и дают, чтобы не убегали, когда начнут бить».
Он усмехнулся про себя:
«Странное какое-то у меня отношение к этой красавице: с одной стороны, она мне безумно нравится и меня к ней совершенно откровенно тянет на самом что ни на есть физиологическом уровне. Хотя чисто внешне она и не в моем вкусе. А с другой — я на сто пудов уверен, что она чего-то крутит. Не договаривает, просто врет или осуществляет какой-то план — хрен знает. Но крутит, ой крутит…»
Идти с альбиноской по городу было приятно, и в то же время как-то странно. Приятно — потому что она прямо у подъезда так доверчиво приникла к Сашке, что ему ничего не оставалось сделать, кроме как обнять ее за плечи. Она в ответ положила руку на пояс ему, и дальше они шли в положении «любовь до гроба еще с прошлой пятницы».
А странно потому, что путь до «Апеннин» занял гораздо меньше времени, чем ожидал Сашка. Несмотря на то что он считал себя знатоком всех окрестных переулков и дворов, несколько раз альбиноска заворачивала в совершенно незнакомые места, которых — он мог бы поклясться! — в округе просто не могло быть. Совершенно точно не было, например, большого здания в стиле «стекло-бетон-металл» с внушительным табуном иномарок на стоянке, но девушка уверенно провела его вдоль ограды этой стоянки. Сашка как бы невзначай отломил сухую ветку с деревца на газоне и по-мальчишески провел ею по прутьям — ограда оказалась совершенно реальной.
Вновь участок знакомой улицы, и вновь никогда не виденный раньше двор, мощенный булыжником, с высокой травой, торчащей из щелей. Курица бродит, два гуся полощутся в луже — да господи, тот ли это город?!
Однако вскоре сомнения Воронкова рассеялись: после очередного поворота он увидел знакомый проспект и чуть поодаль — желтенькие шары на чугунных столбах и плакат на разделительной полосе, извещающий «уважаемых дам и господ» о существовании ресторана.
Вопрос с материальной помощью остался открытым, и поэтому платить предстояло девушке. Перед дверями «Апеннин» она мило пошутила на эту тему и откуда-то из внутреннего кармана достала кошелек. Сколько там было, Сашка не стремился разглядеть, но, судя по реакции швейцара (сначала у того вытянулось лицо, а затем он и весь вытянулся в струнку), сумму на карманные расходы альбиноска прихватила внушительную.
