Сашка перевёл взгляд на спину худенькой и бедно одетой женщины, идущей впереди.
— Проверим? — Спросил он у Марины.
— Как?
— Приготовься её откачивать, сейчас у неё начнётся истерика — и, не дожидаясь разрешения, громко мысленно окликнул — Антонина! Стоять молчать, ходить, туда, сюда!!
Та, вдруг вздрогнула и резко обернулась, глаза расширились от ужаса. Девушка медленно начала оседать на промороженный асфальт.
Сашка со Степаном Габриэловым, одновременно подхватили её под руки с обеих сторон.
— Бесёнок, ну чего ты рот раскрыла, мухи всё равно зимой не летают, и не надейся. Приводи её в чувство, твоя же родственница и объясняй, сама, наши правила игры. Раз теперь она с нами. Она довольно сильный ментал, не слабее тебя. А основное направление дара потом выясним.
Девушку осторожно, под руки, внесли в помещение кафе и усадили на стул. Она испуганно смотрела на Сашку и старшину, и умоляюще на Марину.
Та присела перед ней на корточки.
— Всё хорошо Тоня, не бойся. Так было надо, иначе тебя не разбудить. Я позже тебе всё объясню. А теперь давай есть мороженое, ты же любишь мороженое?
Та робко кивнула.
— Ну и отлично… А теперь — поднялась она во весь свой мелкий рост и оглядев всех, громко заявила — раздеваемся и рассаживаемся. Саша всех угощает, и мороженым, и кофе. А мне… С тебя самый сладкий компот.
— Чего это, с меня компот-то, опять?
— Хорошо, согласна, два…
— Эх-х… — Только и нашёлся, что сказать Александр. Развернулся и пошёл к стойке кафе-бара.
Вернулись они домой, на следующий день к вечеру. И ни одни. С ними прилетела на обследование и Антонина. Муж легко её отпустил, Сашка только мельком посмотрел на него и тот сразу же дал согласие, как и отец Марины. Та, только, покосилась на Александра. Но всё поняла… С чего бы отец, вдруг, стал таким покладистым? Да и старший брат, по характеру, тоже не сахар.
За ужином, когда уже улеглись страсти встречи, после недолгого расставания, Антонина сама рассказала свою короткую историю жизни.
А Сашка дал ментальный доступ для всех своих. Пришлось поднапрячься.
Её семья, отец и мать, беженцы из центральной России. Когда упали первые бомбы, ей было всего пять лет. И тогда ещё Иркутск, и его область, не были закрытыми. Отец недолго прожил. Он умер от лучевой болезни через несколько месяцев, после того, как они добрались до Иркутска. И они остались одни с мамой. Мама тоже болела, но жила, надо было кормить её, маленькую Антонину. Она работала на станции обслуживания грави платформ, диспетчером. Там неплохо платили, впрочем, и сейчас Антонина, работает там же. Там и с Геннадием познакомилась, братом Марины.
Так вот, Тоня подросла, пошла в школу, и в четырнадцать лет, обнаружила, что может зажечь между ладошками маленькую искорку. Рассказала маме и та ей строго настрого запретила говорить об этом кому бы, то ни было. Она, мама, где-то слышала, что таких детей, сразу отбирают у родителей и куда-то увозят. И никогда не возвращают.
— Вот потому-то, мы на девяносто девять процентов из детских домов — подала реплику Настя мысленно — я уверена, что будь живы наши с Лёшей родители, они никогда бы не отдали нас. Даже представить боюсь, что моих девочек увозят. Как тебя-то Маринка отпустили?
— Нам тогда есть, нечего было, и нас много. А отцу обещали, что я всегда сыта буду и, что мой телескан, навсегда останется со мной. Вот он и отпустил.
Тоня уже не дёргалась, когда в голове раздавались голоса, но всё ещё слушала их с широко раскрытыми глазами.
Но вернёмся к истории Антонины.
Через год, когда девочке исполнилось пятнадцать, умерла мама. И пришлось ей бросить школу и пойти работать. Пошла на станцию техобслуживания, потому, что просто не знала с чего начать. Её взяли. Пожалели. Да и маму все уважали. Она никогда, никому за всё время работы, плохого слова не сказала и работала добросовестно.
Потом познакомилась с тем самым Геннадием, говорили, у него жена погибла на стройке, и осталось двое детей. Гена ухаживал целый год. Она сначала его боялась, как же рыжий бородач, со свирепым взглядом прищуренных глаз. Да и старый. Ему уже тридцать было. Но когда узнала его поближе, оказалось, что он добрый и нежный, это, только, внешность такая. И вот в прошлом году, всего полтора месяца назад, вышла за него замуж. И не пожалела. Он даже свёкра поставил на место, когда тот, начал помыкать молоденькой невесткой. Просто показал ему кулак и проговорил — не посмотрю, что отец, а потом уйдём. Тот поворчал и утихомирился. Доход-то в семье, в основном весь на Гене. Да, Марина посылает не мало. Остальные братья и отец, строительством промышляют, артель у них. Сейчас многие строятся. Но зимой работы почти нет, так, только ремонт, какой. А когда Марина сказала, что выходит замуж, он так сильно ругался, как же, без его отцовского разрешения, просто поставила в известность и всё.
— А вы бы видели его лицо — рассказывала она — когда он узнал, что Марина врач, да ещё дипломированный, да ещё и военный, это весной прошлой было, Гена меня тогда, только провожал и ухаживал, вот и рассказал. Так он неделю гоголем по городу ходил, перед всеми соседями нос задирал. А когда, вы, приехали — она посмотрела на Сашку и Марину — да ещё и на военном боте, да с охраной. Тут уж вообще выкатил грудь колесом. А девчонкам высказал — видите курицы, дочь-то у меня горлица. И потом, когда ночью вы уехали в гостиницу, опять же высказался — что бы вели себя прилично, все, и оделись как городские, нам теперь, сам чёрт не сват, видали, как Маринку охраняют… Вот мы и поехали на следующий день по магазинам, свёкр нам всю заначку свою отдал, и к тебе Марина заехали. И вот я здесь. Если бы неделю назад, кто сказал, что я буду сидеть за одним столом с сыновьями президента, так в лицо бы рассмеялась.
— Учиться тебе надо — высказалась мысленно Вера — Саша может поднять твой уровень дара, но без образования, это бесполезно и опасно.
— Но у нас с Геной дети, я не могу их бросить — ответила, опустив голову, девушка.
— Сколько детям? — Спросила Лена.
— Восемь старшему, младшей шесть…
— Большие уже — подала голос мама, молчавшая до сих пор — Саша, присмотри там, в округе, дом, готовый уже, которые для переселенцев строили, и перевози Геннадия с детьми. Проверь детей на одарённость. Кстати, Антонина, ты мужа-то любишь, или просто жалеешь его и детей.
— Люблю… И его, и детей, правда…
— Ну, если так? Саша… Раз у Марины дар врождённый, возможно и у племянников отклонения имеются. Проверь и определи их в школу. Что делать с Геннадием, сам смотри. Рабочие руки в бригаде всегда нужны. А девочку срочно на гипнообучение, потом в учебный центр.
— Нам огневики позарез нужны — азартно загорелся отец — за пять лет выпусков, только два было. Одного на границе убили, другой сам себя спалил, экспериментировал со своим даром. Юный натуралист, блин.
— Марина, заблокируй Антонину, что бы, не рожала в течение пяти лет, пока учится — снова заговорила мама — ты её проверяла?
— Да, мама, проверила, всё в порядке.
— Но свёкр не отпустит Гену, он ведь один стабильную зарплату получает. Остальные от случая к случаю. И Маринины деньги ещё… — очень тихо, почти прошептала девушка.
— Говоришь, строители они… Артель… — Проговорил загадочно отец — та-ак… Ладно, теперь это не ваша забота. И Марина, денег отцу больше не посылай, работой я твою семью обеспечу. Будет её выше крыши. Слышь мать, артель у них… А? А налоги? — и от души рассмеялся — у нас тут город строится, подрядчиков найти не можем, а у них артель, мать вашу. Не артель нужна, а строй трест.
— Ага, «Бесёнов и сыновья» — подначил отца Сашка.
— А чего ты смеёшься, да пусть даже так, лишь бы строили быстро и качественно, и людей в ежовых рукавицах держали. Ну, а я помогу. Ладно, пора мне, бежать надо. Сегодня же Хлебову позвоню. Попрошу, чтобы сажал Бесёновых на поезд, в ближайшие дни, а мы тут их встретим. И всю молодёжь сразу на гипно обучение. Что бы хоть какое-то образование было.
