Ознакомительная версия.
Переливчато зазвонил телефон, и Манохов, судя по звуку, схватил трубку.
— Я же сказал не… Какая разница? Дина Андреевна должна… Она… Информация? Что?! Это правда?!! Пусть заходит! Немедленно!
Он бросил трубку, и в комнате зазвучал новый голос, хмурый и строгий:
— Кто-то собирается войти в помещение?
— Это Дина Андреевна Жарикова, мой заместитель, — быстро произнес Директор. — У нее сообщение крайней важности. Для всех нас!
— Хорошо, пусть заходит, — произнес Куратор с недоумением и недовольством. — У меня осталось пять минут.
В комнате быстро переместились несколько человек — охрана перестраивалась, чтобы учесть появление нового объекта. Легкий стук двери… И уверенный голос Дины:
— Здравствуйте, господа. Прошу меня извинить.
— Говори! — едва не крикнул Директор.
— Поступило сообщение о местонахождении аномалов. Мы готовы взять их, — произнесла она.
По монитору вновь побежали помехи, зашипело — и звук пропал, а после исчезла картинка. Мальков наклонился над лэптопом. Титор, глядя перед собой остановившимся взглядом, слепо нашарил портсигар на столе, открыл, достал сигарету. Прикурил, едва ли осознавая, что делает.
Он понял, что глубоко затягивается уже который раз подряд, лишь когда от сигареты осталось меньше половины. Встал, сдвинув кресло — натянулся проводок, и черный наушник выпал из уха. Мальков колдовал над лэптопом, но, кажется, в этот раз ничего не получалось. Титор снова затянулся, сломал сигарету, раздавил в пепельнице, сплющив в тугой комок. Суггестор, Жрец… Все упирается в него, в его способность навязывать людям поступки, стремления, нелюбовь и приязнь, в его дар, который Жрец усиленно, гораздо настойчивее, чем другие аномалы, развивал, ежедневно тренируя…
А что будет, если его к тому же свести с Сущностью?
Мальков развел руками — восстановить сигнал не получилось, — и Титор качнул головой, мол, теперь неважно. Бывший зам закрыл лэптоп, постоял в задумчивости и направился к двери. Когда он покинул кабинет, Титор подождал немного и пошел следом.
И в коридоре натолкнулся на спешащую Дину, едва не опрокинул ее. Придержал за плечо.
— Извини.
— Ты тоже. Пропусти, я спешу. Ты не видел Малькова?
Из глубины коридора доносились голоса и топот.
— Не видел. — Он посторонился. — Что за суета, Дина?
Она окинула его взглядом, помедлила, что-то решая про себя, и сказала:
— Мы нашли аномалов. Кажется.
— Кажется?
— Поступил сигнал… Неважно.
— Хорошая новость. Кого за ними отправят?
Дина уже шла дальше.
— Этим будем заниматься не мы.
— Не мы? — удивился Титор.
Она бросила через плечо:
— Другая служба. Тебя все это не касается, Иван, занимайся своими делами.
Титор, сцепив руки за спиной и сутулясь больше обычного, медленно направился в другую сторону. Возле поворота на лестницу заглянул в небольшую комнату отдыха. На диване сидел Горбонос, а перед ним нервно переминался с ноги на ногу Караулов. Оба курили. Вася кивнул:
— Здрасьте, Иван Степанович.
— Кто сейчас прилетал? — строго спросил Титор. — Почему меня не поставили в известность?
— Приказ Георгия Сергеевича. — Старший оперативник выглядел растерянным и слегка виноватым. — Сказал — камеры отключить, встретить, проводить, близко не подходить…
— Степаныч, а ты знаешь: аномалов нашли! — перебил Горбонос зло.
— Уже слышал от Дины. Это хорошо, правильно? Так чего у тебя лицо перекошенное?
— А с того перекошенное, — Горбонос даже вскочил от негодования, — что я сам со своими парнями хотел этих красавцев взять. Жестко чтоб! Так нет же…
Он замолчал, и Титор спросил:
— Ну и кого вместо тебя посылают?
— А я знаю?! — Выдохнув струю дыма, Горбонос отправил окурок в пепельницу. — Это у Манохова спросить надо, так он хрен ответит!
— Судя по всему, людей дает… тот человек, что прилетал сейчас, — вставил Вася.
Титор молча вышел из комнаты. Итак, КАС был создан, чтобы получить «аномальный» козырь в политических играх, и, когда возможности Суггестора стали ясны, Куратор просчитал, что, сведя его с Сущностью, обеспечит себе…
Не додумав, Иван шагнул на лестницу. Навстречу быстро поднимался Мальков. Он спешил, но при виде Титора приостановился, оглянувшись, подступил ближе и тихо сказал:
— Я пытался вспомнить: что же будет третьего марта? Никак не мог, а потом…
— Потому что не третьего, а четвертого, — сказал Титор.
— Да! Четвертого марта выборы президента. И через Жреца в связке с Сущностью…
— Кое-кто собирается обеспечить нужный ему итог, — заключил Иван Титор.
* * *
Образ поджаренной, с корочкой, курицы был настолько ярким, что рот моментально наполнился слюной, и Стас сглотнул. Он даже ощутил запах… и голод — а ведь секунду назад не хотел есть!
Повернулся к дому на холме и увидел спешащего вверх по склону Шута. Не просто спешащего — Мишка несся, словно рыцарь к заточённой в башне принцессе, бежал со всех ног, так его проняло. Сбоку по склону поднималась Амазонка, она была уже возле дверей. А Яна… ага, Яна внутри, как и Артур, — это они курицу сбацали. Да с кашей, гречневой, хорошо приготовленной, когда она не кипит, не вываривается в кастрюле, а медленно доходит…
Стас заметил, что тоже бежит, и умерил шаг. Даже смешно стало. Ну, Жрец, ну, манипулятор! Смог наслать образ этой бесовской курицы, да со всем «сервисом»: в цвете, с запахом, чуть ли не со вкусом… Ведь Стасу, как и остальным, в жизни не раз и не два довелось есть и хорошо приготовленную курицу, и правильно приготовленную кашу, где-то в закоулках мозга осталась информация, воспоминание об этом — и теперь дар Артура вытащил их на поверхность. Вот что значит настоящая, полноценная суггестия, то есть внушение. И Жрец, как выясняется, мастер в этом деле. Возможно, благодаря тому, что сейчас они находятся в аномальной зоне, усиливающей дар… Интересно, что еще он может?
Амазонка исчезла в дверях, за ней скрылся Шут. Когда Стас уже подходил к дому, образ курицы словно лопнул, разом сметенный всплеском боли и испуга. Он бросился к крыльцу. Боль в вихре эмоций, излучаемых Жрецом, быстро стихала, уступая место растерянности, досаде… Стас влетел на кухню, поскользнулся — у порога валялось несколько горстей сушеных грибов. Друзья столпились у стола, а перед ними на полу растянулся дед Савва. Лицо бледное, синюшное, лежал старик неподвижно и, как показалось Стасу, не дышал. По спутанной бороде тянулась серебристая нить слюны. Возле вытянутой руки деда тускло поблескивала большая тяжелая подкова.
Ознакомительная версия.
