вышли из мимикрии, и сразу, вернувшись, сменили диспозицию.
– Всех не убьют, – заверил Кий горожанина, – но ополовинят ваш отряд точно. Разменяем пешку на ферзя?
– Поверь мне, – таким же тоном ответил командир горожан, – вашим тоже не поздоровится, ты умрешь на месте, а потом ракеты выжгут еще кусок Леса, но уже вместе с твоими бойцами. Это пат, парень.
– Слушай, а чего мне твой голос знаком? Тебя не Алексеем звать?
– Богатырь седьмого класса Алексей Попович, – представился горожанин, – командир отряда караульной службы Города.
– А не с тобой мы, дядька, от змея Горыныча недавно отбивались? – прищурил глаз Кий, хотя за опущенным забралом шлема этого никто не увидел. – Ты еще был с чародейкой вашей, злющей такой, а мы с нашим колдуном.
– Было такое, – кивнул Алексей, – благодаря вам мы целыми и невредимыми ушли.
– Так может, по старой памяти отпустишь меня к моим ребятам, а мы быстро сделаем так, что нас тут вообще не запомнят?
– Предлагаешь мне пойти на должностное преступление? – Алексей тоже прищурил глаза, но и у него было почти непроницаемое забрало, чтоб хоть кто-то это заметил. – Парни, отпустите его.
Горожане встали как по команде, отведя стволы орудий от пленника.
– Отбой, – крикнул Кий по громкой связи в лес, – можно снять мимикрию и выйти сюда. Это те парни, с которыми мы от змея отбивались.
– Тут не только парни, – произнесла Алена.
– Так у меня тоже не одни парни в команде.
Когда отряд лесных разведчиков вышел на открытое пространство, сняв предварительно мимикрию, городские караульные поняли, что Кий не шутил, их было поровну. Пять на пять. Поровну.
– Зря мы тут все же торчим в открытом поле, – подумав, молвил Алексей, – караулы ходят, конечно, не часто, но мы пошумели, и на взрывы могут помощь послать.
– Предлагаешь в Лес уйти? – спросил Кий.
– Не, у нас включена геолокация и наши сигналы видят диспетчера, – помотал головой командир горожан, – если мы отойдем далеко от заданного маршрута, по нашу душу вышлют спасательную команду.
– А на кромке Леса постоять можете? – уточнил командир лесовиков. – Если что, мы сразу включим мимикрию и сгинем с глаз в чащобе.
– Только если на самой кромке.
Кромка леса отличалась здесь от всех других кромок, виденных досель Кием. Везде, где ему приходилось заходить или выходить из Леса, кромка была чуть светлее чащоб. Деревья стоят уже не так плотно, не прижимаясь друг к другу, словно стадо овец в холодную ночь. Они вольготно разбредаются по кромке, подставляя солнцу бока и давая возможность молодняку пробиться между ними. Обычно кромка Леса светлее чащобы, но является ее подобием. Тут же все было иначе. Горожане периодически выжигали лес по периметру, но он пытался обратно взять свое. Тут кромку Леса составляли только молодые деревья. Лес забрасывал на выжженные территории семена, те постепенно всходили, делались сначала неотличимыми от травы порослью, потом росли и матерели, а когда становились похожи на деревья и мешали горожанам, те опять их выжигали, а Лес вновь забрасывал свои семена. Горожане искренне не понимали, как могут расти молодые побеги на выжженной земле, но они просто не спрашивали об этом у лесовиков, живущих в Лесу за счет Леса и в зависимости от Леса. Любой лесовик сказал бы горожанину, что Лес – это живой организм, и, как любое живое существо, он воспринимает повреждения как раны, которые следует затянуть в ближайшее время. Вокруг Города же рана была постоянная, кровоточащая и никогда не затягивающаяся.
– Ну, рассказывайте, что у вас в Городе нового? – решил брать быка за рога Кий.
У него задача была выяснить обстановку в Городе, а как он это сделает, если точных указаний не было? Почему нельзя узнать все, не проникая в Город, а расспросив местного? Можно, еще как можно.
– Хочешь, чтоб я выдал тебе все наши секреты? – ухмыльнулся Алексей, – для этого мало спасенной мной твоей шкуры, а тобой – моей.
Разговаривали два командира, открыв забрала шлемов. Так можно было общаться и отслеживать реакцию на твои слова не только, по словам, но еще по мимике. Так сказать, по невербальному общению. Остальные воины разбрелись по периметру, контролируя обстановку вокруг.
– Да причем тут это, – машет рукой Кий, – давай по-честному: наши Китежские правители хотят с вашими городскими заключить мир и объединиться супротив псевдов в единый фронт, но для этого нужно знать, какая обстановка у вас. Ибо если вы сами можете с этим зверьем справиться, то потребуете главенствующей роли в союзе, а на это они пойти не могут.
– Не для того уходили из Города, чтоб потом под его руку опять вставать, – понимающе кивнул Алексей.
– Вот-вот, – согласился Кий, – для разведывания обстановки у вас мой отряд и послали. Но я не хочу лезть к вам татем в ночи, а у тебя спрашиваю: как у вас дела и пойдут ли ваши на союз с нами на равных условиях. Так же проще?
– Не пойдут, – после небольшого раздумья выдал Алексей, – на равных не пойдут. Мы, конечно, в осаде, но наши надеются на стены и на Дисциплину, которая сплотит народ и даст шанс выжить. У нас идет урезка пайка и вооружение всех, до последнего гражданского. Мы будем сражаться до последнего.
– Понятно, – кивнул сотник, – умирать будем порознь. Учтите, дядьки: у нас таких стен нет, и нас вырежут первыми, но потом и до вас доберутся, и тогда уже вам подмоги ждать неоткуда будет, а стены при отсутствии еды долго обессиленных людей защищать не смогут.
– Ну, ваши тоже безвозмездно прийти к нам на выручку не хотят, – пожал плечами богатырь.
– Командир! Вижу волколаков! Много! Бегут в нашу сторону! – прорезал тишину радиоэфира голос Кнута.
– Сколько до контакта?
– Меньше двух минут!
– Команда, – резко выдал в эфир Кий, – включить мимикрию, приготовиться к столкновению! И молниеносному отходу. Всем прогреть ускорители!
– Псевды? – спросил Алексей.
– Угу, – кивнул лесовик, – они, у вас меньше двух минут, отходите к стенам.
– А вы?
– Мы уйдем, нам не привыкать.
–
