Данилов уже понял, что завалить зверя - полдела. Надо было как-то освежевать и разделать тушу. Медведь - это ведь не крыса и не ворона.
К этому времени на его счету было уже несколько "разобранных" собак, поэтому он считал, что поднаторел в этом деле. Но мишка - это все-таки не курица и даже не псина.
Данилов догадывался, что работа это грязная, и пачкать свою штормовку не хотел. В доме он нашел кое-какое старье, в него и переоделся.
Прежде всего, надо было слить кровь, с этим нельзя было тянуть, иначе мясо будет испорчено. Для этого, если верить схеме, надо погрузить нож в нижнюю часть шеи при входе в грудь. Данилов так и сделал, но кровь текла еле-еле. Тогда он сделал еще четыре прокола в разных местах и кровь, наконец-то, начала вытекать.
Потом надо было надрезать и снять шкуру "ковром", сделав разрез от заднепроходного отверстия до подбородка и по внутренней стороне лап до когтей и вдоль хвоста.
Раньше зрелище выпотрошенной туши заставило бы его вернуть свой завтрак, но теперь ему мешало другое. Запах крови был настолько манящий, что хотелось есть мясо сырым. В крайнем случае, отхватить кусок понежнее и изжарить тут же. Но Данилов заставил себя отогнать эти мысли. Если он наестся, то не сможет работать - а работы впереди было много.
Сала под кожей не было, зато мясо выглядело съедобным, хоть и жестковатым. Видно, перед тем, как отойти ко сну в сумеречные месяцы последней осени, медведь неплохо попировал. Тогда, нагуливая жир, он явно не ограничивал себя вегетарианской диетой, подумал Саша. Однако спячка истощила этот запас подкожного сала почти до предела. Теперь его тело, казалось, состояло из одних костей и жил. Но Александр был непривередливым и имел крепкие зубы.
Образ всплыл в памяти - яркий, объемный. Обуглившийся труп лося в сгоревшем лесу, который наполовину врос в почерневшую прокаленную землю. Сверху в мясе уже гнездились белые червячки, поэтому тогда Саша не рискнул к нему притронуться.
Данилов не успел додумать эту мысль - снова громыхнуло, но уже далеко. Гроза пронеслась над этой частью города и уходила на север.
Теперь удалить внутренности... Почти все из них представляют ценность, но Данилов не думал, что ему понадобится желчный пузырь, который раньше был ценным медицинским сырьем. Надо было быть осторожным, чтоб в брюшную полость не вытекло содержимое кишок или желчь.
Уже через минуту Данилов понял, что своим ножом он мало что сделает, тот слишком туп. Минут пять он точил его, но и этого оказалось недостаточно. Парень сбегал за ножовкой и топором. Он торопился. Надо было поскорее разделать добычу и унести с открытого места. Запах крови мог привлечь хищников, а выстрелы - людей.
Через десять минут работы ему стало жарко. Первым побуждением было сбросить фуфайку, но Данилов понимал, что простыть от этого - легче некуда. Обидно пережить такое, и умереть от пневмонии. Ведь если он заболеет, то к врачам, как в старой песне, обращаться точно не станет - нету их. Он сделал перекур и вернулся на импровизированную бойню.
Через два с половиной часа шкура была снята и расстелена рядом, на ней он будет раскладывать части туши. Данилов даже не стал очищать ее от обрывков тканей, жира и пленок. В нескольких местах Саша ее сильно искромсал, да и не нужен ему был такой трофей, камина у него не было.
Дальше началась тяжелая монотонная работа. Иногда он был готов проклясть все на свете, но за шесть часов, устав как галерный раб, он разделал тушу на два задних окорока, поясничную часть, две лопатки, грудную клетку - "колокол" - и шейную часть. Не обошлось без травм. Уже под конец Саша порезался пилой, распилив ноготь большого пальца вместе с подушечкой. Он немедленно обработал рану и забинтовал палец, с гангреной и трупным ядом шутки плохи.
Закончив труд мясника, грязную одежду он выбросил.
Только к вечеру, когда работа по разделке туши была закончена, Саша позволил себе перекусить сухарями из запаса. Он так устал, что съесть смог совсем немного.
Почти семьдесят килограммов отборного мяса он нагрузил на сани. По свежему льду тащить их было не так уж сложно. Остальное, почти столько же в двух полиэтиленовых мешках - перетаскал в ближайший гараж, оказавшийся открытым, сверху постелил брезент и равномерно закидал лежавшим тут хламом. Он надеялся, что за сутки мясо не испортится, даже если снова придет оттепель. Затем Александр закидал мокрым снегом места, где был убит зверь, и где происходила разделка, и тщательно уничтожил следы крови там, где волок мясо через двор.
Теперь обратно в Рассвет. В этот приметный дом на улице Авиаторов он вернется очень скоро.
Во время всего перехода, занявшего времени вдвое больше, чем налегке, неприятная мысль не уходила у него из головы. Она не могла отбить аппетит, слюной он по-прежнему захлебывался, но беспокойство вызвала.
Такое везенье бывает не часто. Его, может, не будет больше никогда. И мясо не будет лежать вечно. Александр понимал, что надо запасти его впрок, и не в качестве подкожного жира. Значит, нужно заниматься консервированием.
Он знал три способа консервации, доступные в его условиях. Соление, вяление и копчение. Но последние два представлялись ему слишком сложными процессами. Солонина хоть и проигрывала по вкусовым достоинствам, была не в пример проще в приготовлении.
Данилов прикинул, что в ближайшие три дня дел у него будет по горло.
Чтобы засолить все, у него просто не хватит соли. А скоро весна. Внезапно его осенило. Погреб. Он послужит в качестве холодильника, если натаскать туда льда с озера. Тогда Саша будет обеспечен едой на долгие месяцы. Если повезет, то мясо сохранится почти до лета - настоящего, а не календарного. Но нет, не все так просто. Из опыта прошлой жизни он знал, что даже в морозильной камере мясо портится, ветреет. А в импровизированном леднике можно рассчитывать разве что месяца на три. Нехитрый подсчет показывал, что за девяносто дней столько мяса он не съест, все-таки не медведь. Значит, придется осваивать и другие способы заготовки.
Добравшись без приключений до села, Данилов наскоро перекусил, поспал часов пять и двинулся за второй партией. И только когда вернулся с оставшимся мясом, позволил себе попировать. Пожарил медвежью лапу и большой кусок печени. Жесткое и сухое, будто уже провяленное, мясо пришлось ему по вкусу, а вот после печени стало плохо. Следующие полдня Александр лежал на спине, поглаживая округлившийся живот. Он съел немало, но сумел вовремя себя остановить. Все хорошо в меру, и после долгого недоедания не надо набивать брюхо. Сегодня он больше никуда не пойдет. И завтра тоже.
