Ознакомительная версия.
Кажется, контузия. Движения разобранные, руки трясутся.
— Весь северо-запад просел! — снова крикнул Скелет. — Тоннели разорваны, коммуникации разорваны, они лезут! Надо задержать…
Я кивнул.
— Здесь их нельзя пропустить! Если пройдут, по трубам расползутся, не выловить! Это точно!
— Скелет, трансформатор выгорел! — крикнул другой шахтер. — Сварки не будет! Надо за баллонами бежать! Слышишь?!
Все контуженные.
— Не успеем! — в ответ крикнул Скелет. — Не успеем за баллонами! Где остальные?!
Он поглядел на Лисичку. Лисичка безразлично промолчал.
— Бегите за баллонами! — приказал Скелет.
Два шахтера тут же бросили сварочные агрегаты и поспешили от баррикады прочь. Мне почудилось, что это они с удовольствием сделали, удрали просто, Егор с тоской посмотрел им вслед.
— А если потолок подорвать? — спросил я. — Несильно? Крыша обвалится и закопает…
— Нельзя! Тут рядом газгольдер! Разнесет все! И водохранилище еще! Даже гранат нельзя!
Смолк еще один пулемет.
— Двое осталось! — Егор показал два пальца.
Понятно.
Я снял с плеча винтовку. Надо посмотреть, как там дела…
— Посмотрю, что там, — сказал я. — Егор, прикрываешь поверху. А вы щели заделывайте.
Сунулся в прореху справа, протиснулся вдоль стены.
Хорошая баррикада, толстая. Построена правильно — снаружи ощетинена острыми трубами, рельсами, опутана колючкой. Под потолком два прожектора, светят вдоль стен. Никого.
Я полагал, бой разворачивается прямо тут, за баррикадой, оказалось, нет. Метров пять колючей проволоки, настоящий железный чертополох. А тоннель уходил вперед и через пятьдесят метров поворачивал налево. Стрельба слышалась из-за поворота. Я поднял винтовку, приложил ее к плечу и двинулся вперед.
Я не успел. Прошагал всего метров двадцать, второй пулемет смолк. И последний тоже.
Все, готовы.
Прижался к стене, поплотнее, чтобы не напали со спины.
Вот. Вот оно.
Ненадолго я почувствовал то, что не ощущал уже давно — в пальцах заплясали холодные иголки, зубы заныли, наверное, это чувствуют перед броском все хищники. Но настроение прошло, почти сразу отступило, накатила волна привычного равнодушия. Ладно.
Из-за поворота выскочил человек. Шахтер. С пулеметом. Живой. Он выпустил очередь в темноту, затем побежал ко мне. С воплем. Остановился, отстреливаясь. Он орал что-то, я не мог разобрать, затем отбросил пулемет, видимо, кончились патроны, и рванул ко мне так быстро, как только мог. И почти успел…
— Скорее! — заорал я. — Скорее, сюда!
Шахтер снова остановился. Замер. Лицо перемазано, только глаза блестят, на расстоянии видно. Страх. Его оглушило страхом. Или ногу свело, судорога, подобные штуки случаются. Или нервы лопнули.
— Сюда!
Но этот подземник просто одеревенел. Из тоннеля послышался шорох. Очень неприятный, знаю я, чем такие шорохи заканчиваются…
Я шагнул ему навстречу.
Шахтер улыбнулся. И выставил язык Почему-то черный. Несколько секунд я думал про то, что у шахтеров вполне могут быть черные языки…
Он выставился почти на полметра, никакой это не язык!
Шахтер опустился на колени, и я увидел — на загривке у него сидела клякса. Черная, как полагается всякой кляксе. С лапами. И одна из этих лап входила шахтеру в шею и высовывалась у него изо рта.
Нуда, я выстрелил.
Фосфорные пули. Они плохо переносят время и влажность. Но эти хранились как полагается. Пуля угодила шахтеру в лоб. Я не ждал такого результата. Те пару раз, что мне приходилось стрелять фосфорными пулями, это выглядело по-другому. Не столь разрушительно, возможно, те пули были протухшими.
Эти нет. Очень и очень нет, наверное, стоило мне их опробовать раньше, чтобы сейчас не очень удивляться.
Глаза шахтера вскипели и лопнули, из ушей повалил белый дым, а рот выплюнул пламя молочного цвета. Голова свернулась набок, шахтер упал. Тварь, сидевшая у него на загривке, тоже вспыхнула и взбежала по стене. Она застряла между проводами и теперь корчилась, разбрызгивая по сторонам огненные капли.
Кикимора.
И показались остальные.
Кикиморы. Сразу несколько. Причем некоторые ползли по потолку и по стенам, цепляясь своими крючьями-лапами. Плохо. Неудобная погань, прыгнет на шею, отвернет башку…
До целей осталось метров десять, и я открыл огонь.
Славную винтовку выбрал Егор. Вчера вечером перепристреляли, девять из десяти в цель, отдачи почти никакой, пойдет. Конечно, у меня, привыкшего к мощному карабину, винтовка все равно вызывала игрушечные чувства, но Егору понравилось.
Я выбрал ту, что подползала по потолку.
Пуля попала в лапу.
И здесь я оценил все преимущества новых боеприпасов. Лапа вспыхнула, вся, целиком. Наверное, это были не совсем фосфорные пули, какой-то их улучшенный вариант, горело гораздо сильней, и пламя распространялось быстрее, и не по внешней поверхности, а как бы изнутри — на шкуре кикиморы вздувались пузыри, лопались, из них выплескивался огонь.
Кикимора билась на полу, насколько я понял, она старалась оторвать горящую конечность, не получалось. Не кричала. Наверное, кричалки просто не было.
Впрочем, остальных плачевный пример подружки не очень впечатлил, они спешили, торопились ко мне, каракатицы…
Нет, фосфорные пули — это находка, надо набрать еще. Убойность грандиозная. Я попадал в лапы, попадал в срединную часть, куда бы я ни попадал, эффект был один — кикимора начинала корчиться и падала.
Я не отступил ни на шаг, почувствовал, как воздух в тоннеле пришел в движение, запахло, к гари прибавилась мерзкая вонь, какую может производить только погань, и внезапно на меня обрушилась настоящая стена этой вони, на секунду даже почудилось, что смердятина сгустилась и стала жидкой, я не удержался и сплюнул на рельс.
По тоннелю что-то двигалось. Живое и многочисленное. Или мертвое и многочисленное, однозначно многочисленное. Я приготовился.
Прожекторы выхватывали метров тридцать тоннеля, как раз до поворота, я ждал.
Снова кикиморы.
Много, не успел сосчитать. Они ползли одновременно и вразнобой, до них было еще далеко, а казалось, что они уже окружают, что они везде, я понял, почему шахтеры стреляли много и беспорядочно. Я не впадаю в панику. Почти никогда. То есть совсем никогда, конечно. А иногда так хочется, паника, кровь бьет в виски, под коленками дрожит…
Гомер вытравил в нас это за полтора года.
Я действовал до отвращения спокойно, как всегда. Раз, два, три, четыре, двенадцать. Тоннель заполнился дымящейся поганью, еще шевелящейся, но уже дохлой.
Двадцать один патрон, почти полмагазина.
Ознакомительная версия.
