На Петровича Эрик возлагал большие надежды. У него можно было многому поучиться, а такой процесс ведет к доверительным отношениям наставника и ученика, к той связи, что постепенно и естественно перерастает в дружбу. Возраст ей не помеха, скорее, наоборот, – достигший мудрой зрелости любит общаться с молодыми. Хурцилава, Шошин и Харгрейвс тоже были зрелыми людьми, кому под пятьдесят, кому за шестьдесят, но все-таки воспринимались Эриком иначе, чем Иван Петрович. Их энергия, разум и сила были направлены на выполнение долга и сложного задания; Эрик как-то не представлял, чтобы посол или торговый атташе стали с ним откровенничать, не говоря уж о коммандере Звездного Флота. Петрович определенно отличался от них – не только по причине прожитых лет, но и потому, что не был дипломатом. Перед ним ставились скромные задачи: чтобы все оборудование миссии работало с точностью хронометра.
Что до врача Марселя Пака, самого близкого к Эрику по возрасту, то он казался чуть суховатым. Нет, он не избегал контактов, охотно рассказывал о предках, корейцах, индийцах и швейцарцах, мог обсудить чужие и собственные хобби (он увлекался музыкой и танцами), но рано или поздно в любых беседах происходил поворот к делам профессиональным, давлению крови и диете, тонусу мышц, регенерации, суточным ритмам и эндокринной системе. Темы эти Эрика не увлекали. Пак был молод, изящен и очень красив; с таким мужчиной стоило бы потолковать о девушках, о стройных темноглазых марсианках, о валькириях с Ваала или, скажем, о капризнице Илоне Линдстрем, прозябающей сейчас, как надеялся Эрик, на станции Каппа-5. Удивительно, но эти важные вопросы Марселя Пака не занимали. То есть он проявлял к ним интерес, но исключительно с медицинской точки зрения.
Начало припекать – темно-коричневые мундиры дипломатов явно не подходили для тропического климата. Эрик терпел, чувствуя, как струйки пота текут за воротник, терпел и косился на старших, будто не замечавших жары. Разного роста и телосложения, в чем-то были они похожи: все, как и сам Эрик, темноволосые, темноглазые и смугловатые, а у мулата Харгрейвса кожа того же оттенка, что и мундир. Удивляться, впрочем, не стоило – Эрик знал, что сотрудники миссии подбирались не только по опыту и деловым талантам, но и с учетом внешности. Хапторы вообще людей не любили, но больше всего не жаловали светловолосых и белокожих, так что на блондинов изначально наложили табу.
Приземлился транспорт – двухкорпусный пассажирский флаер и «летающее крыло», грузовая машина внушительных габаритов. В нее стали перетаскивать багаж дипмиссии: вакуум-контейнеры с продуктами, приборами и прочим снаряжением, тщательно запакованные подарки, орбитальный челнок и две тонны платины на гравиплатформах; платина являлась основным платежным средством в звездной империи хапторов. Под конец вытащили пять биокамер с животными и осторожно погрузили их в необъятный трюм «крыла». Шошин осмотрел челнок и запечатал люки комм-браслетом; эта машина тоже входила в снаряжение экспедиции, была надежной и просторной, но не очень новой, времен сражений с дроми.
Хапторы, грузившие имущество, были обнажены по пояс, и Эрик видел полоски шерсти на их хребтах, различал, как под сероватой кожей перекатываются могучие мышцы. Любой из десятка этих созданий казался выше и мощнее Дика Харгрейвса, самого крупного среди землян, а невысокий коренастый Шошин и щуплый Петрович едва доставали им до груди. Временами хапторы посматривали на прибывших гостей и скалили зубы, но Эрик уже понимал, что это не улыбка и даже не ухмылка, а инстинктивная реакция, знак угрозы. Веселье у этих существ выражалось иначе, не мимикой, а голосом и жестами – ревели, ухали и били кулаком о кулак. За две недели полета на скотовозе «Шинге шеге» он насмотрелся таких сцен.
– Грузчики... – пробормотал Марсель, бросив взгляд на хапторов, трудившихся в поте лица. – Первый раз такое вижу! У них вообще-то роботы есть?
– Есть, но не очень много, – сообщил Хурцилава. – Они считают, что население должно кормиться всяким трудом, в том числе физическим. Но это занятие не почетное, не для благородных пха, а лишь для пасеша, то есть простолюдинов.
Из пассажирского флаера – или как там назывался этот аппарат – выбрался хаптор на диво хлипкого сложения, ростом не больше двух метров; хламида со звездным знаком клана пониже ключиц болталась на нем, словно на вешалке. Зато рога у него выглядели основательно – пара конических шишек величиной с большую грушу, украшенных серебристыми дисками и соединяющим их стержнем. Несомненно, он относился к сословию тэдов, к касте правителей, воинов и чиновников, облеченных властью. Сделав шаг к землянам, хаптор вскинул руки с растопыренными когтистыми пальцами и проскрежетал:
– Пха Сезун’пага. Мой говорильник для общаться. Толковище речений. Еще вспомогать ашинге на трудный вероятность.
Земная лингва в его устах звучала отвратительно – в отличие от сервов лоона эо, владевших языком в совершенстве.
Коснувшись шарика транслятора в ухе, Хурцилава вымолвил на сносном альфа-хапторе:
– Я Хурши, глава миссии ашинге. Особой необходимости в переводчике не имеется, пха. Есть техническое устройство. Мы можем контактировать на вашем языке.
Пришедший от Сезун’паги ментальный импульс Эрик истолковал как облегчение. Большое облегчение!
– Известий приятностный, – произнес «говорильник», затем оглядел Шошина, на поясе которого висели кортик и ручной излучатель, и ткнул когтем в кобуру. – Этот быть запретно! Этот нет в договор на вечный мир!
– Ритуальное оружие, – пояснил коммандер. – Для гордости и чести, согласно земным Устоям.
– Устои уважительно, – согласился Сезун’пага. – Может носиться, но без... – Он напрягся, вспоминая нужные слова, и вдруг каркнул: – Без губительный энергий! Их на изъятие! Быстро, срочно, сей время немедленно!
Коммандер молча расстегнул кобуру, вытащил бластер и продемонстрировал, что батареи в нем нет. «Мой довольственный», – буркнул пха и больше не сказал ни слова на земном языке. Повернулся к грузчикам, рыкнул на них, велел убираться прочь, затем показал на флаер и произнес на альфа-хапторе:
– Летим на другой материк, к побережью. Там хорошее жилище. Все, что надо для ашинге.
«Все ли?..» – с сомнением подумал Эрик, шагая вслед за коллегами к воздушной машине. Он размышлял над этим, когда аппарат поднялся в воздух и, описав спираль над взлетным полем, двинулся к востоку, навстречу утреннему солнцу – Утарту, как здесь его называли. Первую половину пути, от Земли до планетки Ледяная, затерянной среди Пограничных Миров, они проделали с удобствами на лайнере «Кавказ», развозившем пассажиров и грузы по окраинам земного сектора. После визита на Ледяную «Кавказ» мог бы нырнуть в Лимб и доставить дипмиссию прямиком в систему Утарту, но владыка ближайшей планеты в зоне прыжка с этим не согласился; хоть не было на лайнере ни орудийных башен, ни аннигилятора, ни батальона десантников, видеть его хапторы не пожелали. Пришлось пересаживаться на транспорт, специально присланный за ними, и полет на этом грузовом корабле никому удовольствия не доставил. Судно называлось «Шинге шеге», что значило на хапторском «Рога обломаю», было на редкость грязным и абсолютно неприспособленным для землян. Обычно на «Шинше шеге» перевозили скот. Его команда привыкла иметь дело с бессловесными тварями, не требующими особых удобств, и к пассажирам относилась примерно так же, как к хашшара и шупримаха, заменявшим у хапторов овец и коров. Поэтому члены дипмиссии большую часть дороги просидели в своем катере, пусть в тесноте, зато без навозной вони, с душем и прочей сантехникой.
