Рысь, между тем, уже въезжала на парковку ангара.
Посадка в машине полная — все четыре места заняты, сквозь лобовое стекло отчетливо видны силуэты. Двое с заднего ряда вышли из машины быстрее. Третий — с места пилота-водителя — менее расторопно. Даже, подумал Малярийкин, вальяжно. Начальник, видать. Главный по мочилову. Или по экспроприации. Или по заказам в авторемонте. Это как попрёт. Не известно почему, но Малярийкин кишкой чуял, что сегодня у них с Калмышем попрёт не очень.
Об особом статусе водителя Рыси говорила и экипировка. Двое молодчиков с заднего сиденья щеголяли в заношенном цифровом камуфляже. Как и Калмыш с Маляром. Как и большинство местных жителей мужского пола и сибирской национальности. А вот водила Рыси щеголял в куртке роскошной до безобразия. Кожаной и с нашивками. «Пижон, — заключил Маляр».
Нашивки Маляру были непонятны. Кажется, среди элементов преобладали кресты. «Нацик, что ли?» — ненавязчиво подумал Малярийкин. Но тут же мысль отставил — ему было наплевать на идеологические заморочки клиентов, гостей, а уже тем более возможных противников в перестрелке.
Сама за себя говорила ещё одна деталь. Двоица с заднего ряда, вытащив задницы из кабины, демонстративно перекинула через плечи штурмовые винтовки. Винтовочки были зачётные, америкошные. Если Малярийкин не ошибался — а он редко ошибался на этот счёт — винтари были системы булл-пап[4] модели М-27v («Victory»), в простонародье именуемые «девочками» или «Виками». «Виками» их именовали понятно почему, а вот «девками» — за нежность. Оружие обладало великолепными ТТХ, однако было чрезвычайно капризным до грязи, копоти, мороза, плохого ухода и, вообще, не куртуазного обращения.
По указанной причине «Вичка» была типичной, например, для батальона службы Вневедомственной охраны СПС. Ещё, например, — для педерастов из некоторых служб безопасности ВТЭК. Но не для бандюков.
Тем более дерзко на сём беспонтово-понтоватом фоне выглядела нарочитая безоружность водителя в кожаной куртке. Он топал даже без пистолета. Охренительно круто. Малярийкин даже повернулся к гостям бочком и аккуратно сплюнул — так, чтобы это не выглядело оскорблением, но, в то же время, чтобы избавиться от возникшего вдруг кислого ощущения брезгливости.
Собственно, гораздо больше понта приближающейся троицы Малярийкина беспокоил четвертый бандерлог, оставшийся в Рыси. «Интересно, чо делает? — заинтересовался Маляр. — Небось, к очку пулемёта правой глазкой прилегает. Вот те и весь кардебалет, братюнь. Не дёрнешься».
Рожа у водителя в куртке была сильно знакомая. Мужик был не высокий (чуть выше Малярийина если честно, то есть почти карлик), полностью седой, с пышными гусарскими усами, слегка даже закрученными на древне-идиотский манер.
Взгляд наглый. Уверенный.
Плечи широкие. Можно сказать, атлетические.
Толстые короткие пальцы на крупных ладонях.
Значок на груди — латунный щиток, алое поле. На поле — латунный танк писькой вверх. Маляр нахмурился. Эмблему он знал.
— «Калмыш и Малярийкин» вы, что ли? — без обиняков спросил незнакомец в куртке, останавливаясь и прерывая резким голосом размышления автомеха.
Маляр и Калмыш переглянулись. На первый взгляд, залётные гыспада агрессивность не проявляли. «Девушки» висят на ремнях за спинами. Чувак по фамилиям спрашивает. Всё гут. Стволы обрезов вежливо опустились.
— Ну, «Маляр» который из вас? — продолжал упорствовать незнакомец.
— Ну, я. — Пробубнил Малярийкин, нехорошо поглядывая на спутников Усатого. Их автоматы его всё же беспокоили.
— А Калмыш который?
— Ну, я. — Брякнул Калмыш. — А сам то вы кто?
Усатый в куртке протянул руку.
— Шапронов! — многозначительно сказал он. — Боец К.Т.О… Командор. Некоторые незнакомые и недальновидные люди называют меня невежливо — «Шапрон». Подобных гоблинов мои ребята приобщают к дипломатической культуре путём ломания морды. Впрочем, «Шапроном» меня иногда зовут друзья. Остальные обращаются проще: товарищ Шапронов. Слыхали, может?
Маляр и Калмыш переглянулись снова. Ага, видать с памятью ещё не совсем беда.
— Слыхали, конечно, — сказал Маляр, протягивая ладонь в ответ. — Да и узнали. Хотя с трудом. Вас редко без шлемофона показывают. Зато эмблема ваша на щитке. Хочешь — не забудешь.
Калмыш в отличие от напарника сразу как то расслабился и заулыбался. Демонстративно закинул обрез на плечо, большой палец вернул взведенный предохранитель в безопасное положение. Потом тоже протянул руку для рукопожатия.
— Вы же чемпион КТО, верно? — сказал Калмыш, в свою очередь пожимая протянутую ладонь гостя вслед за напарником. — Не сочтите за наглость, но я видел все ваши бои. Во всяком случае, за последние три года.
— Отлично. Так у меня здесь фанат?
— Можно и так сказать. Так вы зачем к нам зарулили, товарищ Шапронов? Надо чего то?
— Нет, поглазеть на вас приехал, убогие, — блеснул зубами Шапронов. — Надо конечно. Ходит слух по столице, будто живут у меня на северной помойке не спецы, а чудо. Скромные, но рукастые. Особенно, бачут, есть такой «Маляр». Рисует что твой Ван Гог.
— А чего сразу Ван Гог то? — огрызнулся «Ван Гог». — Делаем, что можем. На чужое не заримся. С голоду не дохнем.
— И денег никому не должны?
Малярийкин нахмурился больше. Трындеть с бандюками про «воздух»[5] (а чемпион КТО не мог не иметь отношений с бандитами), — последнее дело. Примета такая. Народная. Подтверждали её и двое сопровождавших Шапронова индивида. Не глядя особо на Малярийкина и не обращая внимания на вроде дружелюбный поворот беседы, они хамовато шарили взглядами по мастерне. Будто кроме них тут не было никого.
— Никому вроде не должны, — осторожно ответил Малярийкин. — С прошлого месяца, слава богу. Налог в администрацию уплачен полностью. Где баблом, где работой — так, починяли кой-чего.
— Халтурите, значит. Расчёт натурой. Это нормально, — Усатый усмехнулся, видя страх в глаза собеседника. — Нормально, что починяли. Молодца! Да ты не бзди, Ван Гог. Мы к тебе, правда, за делом. А вот кажется и дело!
Шапронов поднял указательный палец, требуя тишины.
— Ай! Вижу, не зря я время потратил! Слышу … необычный звук. Провалиться мне на месте, если это не акватиновый движок. Таких в центре пара десятков, а чтобы на окраину залетел, так вовсе невидаль. Да-а, не просто так мне про вас воробьи нашептали … Откуда обновка?
— Вы про акватин? Ч-чёрт. Этот конструкт у нас два месяца уже, — без особой охоты пояснил Малярийкин. — Вовсе не обновка. И это … Он не краденый. И не заёмный. Мы с Калмышем купили его. Что, с движком есть проблемы?
