Найна только улыбалась, когда Алан выложил ей все, что думал.
− Ты ничего не хочешь сказать? − Спросил он после минуты молчания.
− Я тебе не нравлюсь? − Спросила она. − Ты знаешь кого нибудь лучше меня? Алан, я думала о тебе с того самого дня, как узнала о том как умерла моя мать. И я поняла, что это навсегда. Если ты уйдешь, у меня никого другого не будет. Я полюбила тебя еще тогда. Даже когда не знала. Это судьба. Ты помог ей, не оставил...
− Ты думаешь, кто нибудь другой оставил бы?
− А ты считаешь, что все вокруг одни герои? Я знаю десятки случаев, когда такие герои писали любовные письма, а потом оказывалось, что их нет. Просто нет и все. Они писали сразу многим. А пришло дело и никого...
Слова Найны показались полу бессмысленными. Впрочем, Камстар понял главное. Он некоторое время еще молчал, а затем взглянул с улыбкой на Найну и произнес.
− Знаешь, что. Выходи за меня, Найна.
Она едва вздрогнула, замерла. Затем закричала и бросилась к нему.
− Алан! Алан! Я.. Я согласна!..
Странные дела происходили вокруг. Камстар все чаще замечал, что его жизнь изменилась. Не в смысле, что закончилась война. Она закончилась для всех. Изменилось что-то другое, невидимое и неосязаемое. То что началось еще там, на фронте. Везение.
Любящая жена, дом, авторитет в деревне и по всей округе. Это только самое малое. Камстар вновь занялся своей прежней профессией. Пришлось хорошо потрудиться, что бы вспомнить, но навыки вернулись быстро, и он оказался самым лучшим специалистом по ремонту техники во всем районе. Люди, узнавая об этом приходили, приносили свои вещи в ремонт, и щедро платили. А Найна... В ней было что-то особенное, неуловимое, отличавшее от всех женщин. Может, это и вправду любовь? Может, Алан чувствует ее, но не понимает. Вокруг Найны словно аура мягкости и нежности. Что-то такое, что заставляет насторожиться и долго смотреть на нее, забыв обо всем другом.
Грохот. Алан обернулся. Показалось или нет? За окном ясное небо и солнце. Грозы не может быть. Вновь грохот. На этот раз Камстар четко различил выстрел. Он даже узнал из какого оружия. Вражеский "Реньер". Такие носили только их офицеры.
Камстар выскочил из дома, пронесся через деревню словно тень. Он не раз уже так двигался... Во время войны. Новый выстрел. Теперь уже совсем рядом. Теперь ясно где, ясно... Камстар пробежал через закоулок, спрятался за кустами и осторожно выглянул в поле. Там стоял человек с револьвером. Опять выстрел. На этот раз вместе с ним послышался звон удара по железной банке.
− Тьфу, зараза! − Выкрикнул Камстар и вышел из кустов. Человек обернулся. − Ты спятил, что ли?!
− Что такое? Пострелять нельзя?
− Нельзя!... Придурок! Ты бы еще шинель ихнюю надел, я бы тебя и пристрелил на месте.
− Ты кого назвал придурком?! − Произнес человек. − Сам небось в тылу отсиживался, крыса! Вот и пугаешься выстрелов!
− Я прошел всю войну с самого начала и до конца на фронте! А ты еще сосунком был, когда она началась!
− Ах ты гад! Я тебе сейчас покажу сосунок!
Новый выстрел. На этот раз позади. Камстар метнулся в сторону, а человек рядом упал.
− Нет! − Закричал он и обернулся. Казалось, такого не может быть. В десяти метрах стояла Найна с оружием в руках. − Найна?! Ты что наделала?! − Воскликнул он.
− Успокойся, Алан, это обычное снотворное.
− А он?..
− Он заснул. Я же не дура, Алан. Да и Филиха меня прибила бы за него.
Камстар все еще дрожал. Что это? Откуда? Страх у бывалого солдата. Отчего?...
− Это от того, что тебе кажется, что война не кончилась, Алан. Она закончилась. − Найна словно поняла его мысль. Она подошла и обняла мужа. − Это не боевое оружие. − Сказала она, показывая его. Обыкновенный транквилизаторный пистолет. В госпитале такие были у каждого начальника.
− Зачем?
− Что бы буйных останавливать. Это, конечно, жестоко, но больной человек, если плохо соображает, может много бед наделать. Вот и придумали такую штуку. Бах и он, спит.
− А когда проснется?
− Тогда, он будет долго соображать, что же случилось.
− Эй, что тут за стрельба?! − Послышался голос из-за кустов.
− Филихин муж застрелился. − Произнесла Найна.
− Как?! Не может быть!
− Вон, смотри. − Найна показала на лежавшего человека.
− Ой, горе то какое! − Завыла баба и побежала прочь.
− Идем отсюда, Алан. − Тихо сказала Найна и они ушли.
В деревне слышались крики и вопли. Через несколько минут тело "застрелившегося" оказалось в центре, и народ ходил смотреть. Появился врач, который тут же установил, что человек еще жив...
− Ты что же это наделала, девка поганая! А ну выходи! − Возник крик снаружи.
Найна сидела в доме напротив Алана и только усмехнулась, а он неподвижно смотрел в стол.
− Ты чего такой грустный? − Спросила она.
− Тебе весело? Это же не смешно. Сказать, что человек застрелился, когда это не так.
− Было бы не смешно, если бы он тебя застрелил из своего "Реньера".
Алан удивленно поднял взгляд на жену.
− Ты поняла, что это "Реньер"? − Спросил он.
− А что? Раз баба, так и в оружии ни бум-бум? Я, между прочим, и шоферить умею. А уж по силе тебе со мной вовсе не сравниться.
− Да неужто!
− Проверим? Знаешь такую игру, армреслинг?
− Что за чушь? Не знаю такой.
− Тогда, я покажу. Ставь руку на стол вот так.
Алан плохо понимал поначалу зачем, но все оказалось достаточно просто. Впрочем, не совсем, когда Найна несколько раз подряд уложила его руку, а он не сумел даже сопротивляться.
− Ты, наверно, знаешь какой нибудь фокус, вот и побеждаешь.
− Знаю, Алан. Это фокус называется − я сильнее.
Филиха все еще кричала около дома. Она не решалась войти по непонятной причине, а около дома Найны и Алана собралась почти вся деревня.
− Алан, да проснись ты.
− Я не сплю.
− Ты спишь. Ты все еще там, на войне. Не знаю. Надо что-то делать. Идем, Алан. Послушаем, что они скажут.
Они вышли, Филиха тут же подскочила к Найне, едва не накидываясь на нее с кулаками.
− Ты что сделала с моим мужем ведьма! − Кричала женщина. − Мы не дадим тебе устраивать здесь всякое!... И мать твоя ведьмой была!... − Она несла еще какую-то чушь про колдовство. Найна молча слушала слова женщины. Алан стоял пока до него дошла мысль Филихи, будто он околдован, отчего и согласился стать мужем Найны.
− Стоп-стоп-стоп! − Воскликнул он. Женщина тут же умолкла, обернувшись к нему.
− Что? − Спросила она, словно ее тирады только что не было.
