На Тетисе такого никогда не бывало. Никогда. У Неда екнуло сердце, как у новобранца, которому дали увольнительную.
— Можно нам воспользоваться этим лифтом?
Лукас Дорманн говорил вежливо, но просьбы в его голосе было не больше, чем в команде, которую хозяин отдает собаке. Находившиеся в кабине бросились врассыпную.
Войдя в лифт, Лукас сразу нажал кнопку S3, даже не посмотрев, последовали ли за ним его спутники.
Нед заметил, как изменилось поведение Лукаса, когда он вернулся в свою среду. Его робость в отношениях с наемниками показала, что он прекрасно понимал ситуацию: люди вроде Уорсона или Лордлинга могут запросто расправиться с ним, несмотря на все его состояние и знатное происхождение.
— Семья, — продолжала Лиссея, когда кабина мягко пошла вниз, — узнав о том, что Ленделл имеет отношение к возникшей проблеме…
— Они не знали масштабов этой проблемы, — вставил Лукас. — Они даже представить себе не могли ее истинных масштабов!
— …Братья «навестили» Ленделла в его лаборатории, явившись туда с охраной, — закончила Лиссея.
Лифт замедлил движение и остановился. Ярко освещенный коридор был уставлен какими-то коробками. Лукас повернул налево.
В пластиковой будке возле металлической двери кто-то храпел. Через открытую дверь виднелись нот в серых форменных ботинках, лежавшие на сдвинутых коробках.
— Откройте немедленно! — в ярости закричал Лукас.
Человек поспешно вскочил, и в окошке показалась его голова. Он был среднего роста, с лысиной, скорее рыхлый, чем полный, с изрытым оспинами лицом. На его нагрудной табличке значилось: «Платт».
— Если вы так торопитесь, могли бы позвонить, черт возьми!
Посмотрев внимательнее и узнав Лукаса Дорманна, Платт судорожно схватил ртом воздух, затем согнулся, украдкой вытирая с подбородка слюну.
— Господин, — пробормотал он, — я всю жизнь служу вашей семье, уверяю…
— Открой лабораторию! — с отвращением перебила его Лиссея.
В любой иерархической системе всегда есть люди, стоящие ниже всех. К ним относился и служащий, сидевший возле этой всеми забытой двери.
Платт, спотыкаясь, подошел к светящейся двери и вставил в середину панели свою карточку.
— Господин, — бормотал он, — я не мог представить, что это вы!
Они равнодушно прошли мимо, и сердце Неда снова сжалось: он вышел из той же социальной прослойки, что и Платт.
Когда дверь полностью открылась, из лаборатории хлынул резкий, слепящий свет. Комнату длиной метров десять освещали тысячи сверхминиатюрных источников, предметы не отбрасывали теней. Нед вдруг осознал, каким необычным человеком был этот Ленделл Дорманн.
— Это и есть… — начала Лиссея, но ее опять прервал Лукас:
— Когда братья пришли за ним, здесь стояла капсула.
Форсунки, раковины и системы трубок, словно попавшие сюда из мглы веков, а рядом — компьютерная установка с огромным голографическим экраном. На дисплее был изображен какой-то изощренный ребус.
Неужели подобный прибор существовал семьдесят лет назад? Можно только догадываться, сколько все это стоило.
Лиссея остановилась, не доходя до пустого возвышения в дальнем конце комнаты. На тонких стержнях, направленные вверх, располагались двенадцать пятиугольных зеркал. Их немного волнистая поверхность причудливо искажала отражение Лиссеи, которое словно тонуло в таинственном омуте.
— Когда братья с охранниками вошли в лабораторию, — сказала она, — Ленделл уже собирался сесть в капсулу. Ее описывали по-разному: то в форме яйца, то в форме шара, сплюснутого посредине. Изображения аппарата, полученные на записывающих устройствах и на шлемах охраны, тоже различны.
— Капсула была высотой два метра, — добавил Лукас. — Свидетели определили ее высоту по росту Ленделла. Он был не очень высоким, примерно метр семьдесят.
Сухой воздух лаборатории щекотал ноздри. Нед отлично слышал своих спутников, хотя стоял у двери, а они находились в глубине комнаты.
— Они крикнули, чтобы он остановился. — Лиссея провела ладонью над постаментом. — Ему никто не угрожал, ведь он принадлежал к семье, поэтому не имело значения, что он совершил. Он обернулся, что-то сказал в ответ, но в воздухе гудело и трещало, и никто не расслышал его слов.
— Одному охраннику показалось, что Ленделл сказал: «Сейчас вы все поймете», — снова вмешался Лукас. — Однако он не уверен.
— Капсула состояла из двух вертикальных частей, и внутри не было ничего или почти ничего. Но когда она закрылась за Ленделлом, все, что находилось на платформе, исчезло.
— Они слышали какой-нибудь звук? — спросил Нед. — Хлопок, взрыв?
Лиссея пожала плечами:
— Никто ничего не слышал из-за довольно сильного, как они утверждают, шума.
— Это работали трансформаторы, — пояснил Лукас. — Кому-то из обслуживающего персонала велели их выключить. Оказалось, Ленделл направил всю энергию планетной сети на свою лабораторию для заключительной стадии эксперимента. Единственным зданием на Теларии, где еще оставалась энергия, был Шпиль.
— Я думал, — заметил Нед, — Ленделл сбежал, прихватив с собой деньги, но, по вашим словам, он просто потратил их, израсходовал.
— Мой отец считает, что деньги не были потрачены полностью, — возразил Лукас. — Если бы мы нашли способ сделать такую же капсулу, это возместило бы затраченные средства. Высокие расходы на лабораторию и создание аппарата могли бы быть оправданы. Правда, при условии, что эта штука действительно доставила Ленделла на Панкат.
Лиссея кивнула, хотя Нед не воспринял это как знак согласия.
— Спустя годы поползли слухи, что Ленделл Дорманн живет на Панкате. Его братьям, контролировавшим деятельность компании, удалось возместить финансовый ущерб. Они запретили публично упоминать его имя.
— Они объявили его ненормальным, — пояснил Лукас. — И были, конечно, правы.
— Между Теларией и Панкатом никогда не существовало прямого сообщения, — продолжала Лиссея. — Отсюда до Панката почти тридцать транзитных часов.
Эта цифра по традиции не учитывала суммарное время, которое в зависимости от обстоятельств и компьютерной мощности увеличивало время перелета на три порядка.
При обычных обстоятельствах из одного места в другое можно попасть по бесчисленным маршрутам через транзитный переход. Но имелись аномалии, и самой значительной считалась Грань Пространства: во всей Вселенной существовала только одна точка, через которую мог пройти корабль, чтобы добраться до Панката.
— Э… капитан Дорманн?.. — Нед не знал, как обращаться к той, под чьим началом он собирался служить. А принятые на корабле «мэм»и «Лиссея» тоже вызывали сомнение.
