Жуя пирог, Мотылёк написал сообщение матери о том, что доехал нормально, потом отправил пустой отчёт в НИИ СамСиса с той же целью.
Терминал в номере устаревшей модели, но ему за ним только отчёты и писать. Сгодится.
От отрезанного куска пирога остались одни крошки, когда из НИИ пришёл ответ. Пришёл почти в прямом смысле. Сначала терминал известил о входящем звонке. Мотылёк принял вызов. Сперва ничего не происходило. Он отодвинул тарелку с крошками и забрался с ногами на кровать, предвкушая интересное зрелище. И не обманулся.
На голографическом проекторе загорелся зелёный огонёк, показывающий активную работу устройства. Затем, прямо из стены, вышла ослепительная красавица в древней форме почтальона: с кепкой и полной писем сумкой. Это была улучшенная копия Ленки из бухгалтерии ТяжМашСтроя. Увлекаясь на досуге виртуальным моделированием, Мотылёк оценил гармоничность и соразмерность модели на пятёрку. Да и просто оценил.
— Вам письмо! — произнесла улучшенная копия Ленки из бухгалтерии.
— Давай сюда— попросил Мотылёк: —Кстати, отлично проработал пластику, молодец.
Трёхмерное изображение запечатанного конверта прилетело на колени Мотыльку. Он сделал вид, будто открывает его и вот перед ним лежит листок пожелтевшей бумаги, покрытый убористыми строчками рукописного текста. Также картинка, разумеется.
— Похоже на человека? — спросил Новосибирск.
В ответ Мотылёк показал большой палец: —Не то слово.
Тотчас одетая в форму почтальона улучшенная фигура Ленки из бухгалтерии начала сжиматься, пока на месте роскошной девушки не оказался десятилетний сорванец — излюбленный облик искусственного интеллекта. Коротко стриженный, белобрысый, с широко открытыми большими глазами записного озорника, подживающей царапиной на лбу и оттопыренными ушами. Новосибирск утверждал, будто самолично сгенерировал данный образ, но Мотылёк был уверен, что уже где-то видел кого-то похожего, только вот никак не получалось вспомнить, где именно.
Форма почтальона висела на мальчишке как на вешалке.
— Запрыгивай— пригласил Мотылёк похлопав по покрывалу рядом с собой: —Рассказывай, что в институте твориться.
Первый в мире искусственный интеллект являлся одновременно объектом исследования НИИ самоорганизующихся систем и младшим научным сотрудником означенного института. Таким образом, он принимал деятельное участие как в исследовании самого себя, так и в воспитании.
— Тимофей Фёдорович опять поссорился с женой— сообщил представленный в виде десятилетнего мальчишки графический интерфейс создаваемый интеллектом по имени Новосибирск для общения с людьми.
— Как ты узнал?
— Утром пришёл небритым.
— Мало ли… — предположил Мотылёк.
— В небрежно завязанном галстуке, всё утро хмурился, характерным жестом приглаживал волосы— перечислил Новосибирск: —С точностью в девяносто процентов — ссора, с точностью в семьдесят процентов — с женой.
— Неплохо— похвалил Мотылёк: —Но меня интересовало как продвигается твоё обучение.
Устроившийся рядом с ним на кровати и даже спроецировавший мнимую вмятину, на том месте где сидел несуществующий мальчишка, графический интерфейс почесал поцарапанный нос и уверенно сказал: —Нормально продвигается. Вчера сдал последние зачёты по курсам углублённого программирования и полного моделирования трёхмерных объектов. Взялся за два новых: физика высоких энергий и физика слабых взаимодействий. Сложно — жуть! Недель пять провожусь, а может быть и больше. ГлавПриём опять недельную норму выработки повысил на полтора процента. Точно издеваются!
— Терпи уж, первый экспериментальный образец— посоветовал Мотылёк: —Они хотят знать предел твоих сил.
— Сейчас завод производит в неделю в два с половиной раза больше, чем раньше, без меня. Ну, почти в два с половиной. Я до трёхкратного перекрытия могу легко дотянуть. — уверено ответил мальчишка: —Только ты им не говори, иначе сразу тройку в план впаяют и мне придётся снижать скорость обучения.
— Не скажу— пообещал Мотылёк: —Но ты пропустил один предмет в своём победоносном отчёте.
— Здесь было бы уместно покраснеть— подсказал Мотылёк.
Тотчас щёки графического интерфейса заалели не хуже цветущих маков, а сам он спросил: —Почему?
— Людям обычно становится стыдно, когда они хотели о чём-то умолчать, а их разоблачили.
— Но это ведь всё равно, что подтвердить подозрения оппонента! — удивился Новосибирск.
— Какой я тебе оппонент— обиделся Мотылёк.
— Прости, папка.
— Говорил тебе, никогда не называть меня так!
— Я ради науки— попытался оправдаться интеллект.
— Какой такой науки?
— Попытался предсказать твою реакцию и у меня получилось— самодовольно отметил мальчишка.
— Невелика хитрость— всё ещё сердясь ответил Мотылёк: —Дать бы тебе по лбу, так ведь ничего не почувствуешь.
— Почувствую— неожиданно возразил интеллект. Один рукав от формы почтальона волочился по полу, другой он обернул вокруг шеи на манер шарфа: —Тимофей Фёдорович считает, что если я не научусь чувствовать боль, то не смогу вырасти хорошим человеком. В НИИ конструируют робо-тело с возможностью имитировать болевые импульсы на уровне человека.
— Ух ты! — обрадовался Мотылёк: —Работа кипит!
— Кипит— согласился мальчишка: —Так я пошёл?
— Стоять— приказал Мотылёк: —Ты так и не сказал, что там у тебя по «социальному взаимодействию».
— Задали задачку, но я её почти решил.
Мотылёк молчал и вставший было мальчишка, со вздохом, уселся обратно на кровать: —Нужно инкогнито подружиться с тремя людьми в сети. Я новую игрушку написал — «витязи». Для этого программирование с моделированием и изучал. Раздаю каждому, кто согласиться со мной дружить в чате, бонусные артефакты и улучшенную броню. Правда очень многие почему-то отказываются и даже выходят из игры. Пока только пятеро согласились. Пять больше трёх и, значит, задача решена.
— Новосибирск, Новосибирск— покачал головой Мотылёк: —Боюсь задачу ты не выполнил.
— Но они назвали себя моими друзьями! Можешь посмотреть логи чата.
— Поищи в институте— посоветовал Мотылёк: —Думаю там у тебя найдутся настоящие друзья.
— А ты мой друг? — спросил мгновенно сориентировавшийся интеллект.
— А сам как думаешь? — поинтересовался Мотылёк.
Вызов завершён. Погас индикатор на голографическом проекторе. Сидящий на расстоянии руки мальчишка в не по размеру большой форме почтальона исчез, не оставив следов. Потому что на самом деле его здесь и не было. Его вообще нет. И в то же время он есть, также как есть мысли, вдохновение, обида, грусть и радиоволны, которые невозможно потрогать или увидеть, но можно поймать в приёмник и перевести в звуковую форму.
