Князь Шереметьев никак не прореагировал на этот комментарий, он продолжал сидеть с прямой спиной. Император же продолжил:
— А учитывая все обстоятельства произошедшего, понимаю и твою прямоту. — Он сел обратно в кресло и немигающим взглядом уставился на князя. — Андрей, говори прямо, чего ты добиваешься? Вот никогда не проверю, что ты это все сказал и сделал, не подумав перед этим десять раз? Слишком давно я тебя знаю. Да и это твое желание отправить внучку в Северную столицу, уж извини, но выглядит полнейшим блефом.
— Коля, не забывай, я тебя знаю не меньше, — делано усмехнулся Шереметьев, у которого нервы были напряжены до предела. — И ты прекрасно понимаешь, чего я добиваюсь.
— Породниться хочешь через Аньку?
— Хочу, — кивнул тут. — Может, обозначишь… перспективы моей внучки? Чтоб роду Шереметьевых не позориться и не строить на ровном месте вредных иллюзий?
— Перспективы тебе описать? — хмыкнул император. — А перспективы у нас с тобой, Андрей, крайне туманные. — Он взял бутылку и добавил коньяка в бокалы. — Ты слышал о бандитском нападении на особняк Карамзиных?
— Конечно, Коля, — кивнул князь. — Москва только это и обсуждает.
— Слушаю твою версию событий, Андрей. — Улыбающийся император откинулся на спинку кресла. — Давай, князь, не стесняйся, не разочаровывай меня, ты ведь уже понял, что там произошло на самом деле.
Шереметьев вздохнул:
— Да, понял, Коля. И очень рад, что Алексей Александрович нанес «визит вежливости» родичам его святейшества. Мы с Кириллом даже почувствовали некоторое удовлетворение от произошедшего, ну, ты понял… Вы получили то, что от вас скрывал Святослав?
В следующий момент император резко перегнулся через столик, от него повеяло сметающей все на своем пути властностью, а князь Шереметьев сжался в кресле, боясь пошевелиться.
— Род Романовых всегда получает то, что хочет! — прошипел Николай в лицо князю. — Не забывай это, Шереметьев!
Через несколько секунд властность пропала, а взявший себя в руки император уселся обратно в кресло.
— А теперь я отвечу на твой вопрос, Андрей, — уже спокойно продолжил он. — Род Романовых до последнего момента ничего не знал о визите Алексея в особняк Карамзиных, и нам пришлось, так сказать, прямо «с колес» поддерживать молодого человека в этой во всех смыслах полезной инициативе. И да, мы получили доступ к информации, которую от нас скрывал Святослав. А теперь сам, на основании вышеизложенного, прикинь наши с тобой перспективы породниться, если у Алексея Александровича такого желания не возникнет?
Князь Шереметьев, уже пришедший в себя, только понимающе покивал головой, а император продолжил:
— И обозначил я тебе это только для того, Андрей, чтобы отношения между нашими родами и в дальнейшем оставались такими же хорошими. Осознал перспективы? Проникся ими?
— Да.
— А теперь забудь, что я тебе только что сказал. Забыл?
— Вот вообще не понимаю, что вы имеете в виду, ваше императорское величество. — Князь Шереметьев встал и поклонился.
— Так-то лучше… — удовлетворённо кивнул император. — И сядь уже, Андрей… Как жена, дети?
Аудиенции продлилась ещё минут пятнадцать, обсуждали в основном семейные дела Шереметьевых, а когда князь покинул главный кабинет Империи, его лицо прямо в приемной скривилось от досады — хитрый и изворотливый Николай так и не сказал ему главного: является ли кандидатура Аннушки приоритетной в ряду других претенденток на место невесты великого князя Алексея Александровича?..
* * *
— Вот же Андрюша, хитрый жук! — усмехнулась императрица, выслушав рассказ мужа о визите князя Шереметьева. — По полной, значит, решил поэксплуатировать тему с похищением внучки! А ты ему лишнего не наговорил, Коля?
— Брось, Маша! — отмахнулся император. — Он не знал только отдельных нюансов, а общая картина у Андрея в голове и так сложилась. Ты же знаешь этих журналистов, я имею в виду хороших, у них работа от работы оперативников специальных служб не многим и отличается: поиск источников информации, анализ текущей ситуации, работа с агентурой, а уж про сливы журналюгам грязного белья своих конкурентов и заказные статейки я вообще молчу! Везде течет, Машенька, тебе ли не знать! Ладно хоть Шереметьевы сотрудников своих в узде держат, иначе бы Империя в потоках этого дерьма просто утонула! А они бы все в белом нам указывали, как правильно жить! Мол, свобода слова и объективное донесение информации со вскрытием социальных гнойников! Бутырка по всем этим борзописцам продажным плачет!
— Ты чего опять на табурет залез, Коля? — улыбнулась Мария Федоровна. — Меня-то агитировать не надо, я это все и без тебя прекрасно знаю! Или ты не пользуешься услугами тех же самых журналюг для слива информации? Или не вскрываешь нужных тебе социальных гнойников с указанием конкретных виновных лиц? И если ты этим пользоваться не будешь, обязательно начнет кто-то другой, да еще и против тебя. А с Шереметьевыми надо дружить, они свое дело хорошо знают. Может, ты им какой-нибудь жирный заказик подкинешь за страдания Анны и в благодарность за продемонстрированную лояльность?
— Надо будет подкинуть, — кивнул император. — Можешь даже взять этот вопрос на контроль, тематику заказа оставляю на твое усмотрение.
— Вот это уже деловой разговор, Коля, — удовлетворенно улыбнулась Мария Федоровна. — Я обязательно что-нибудь придумаю. Слушай, а Андрей точно не ушлет Анну в Питер?
— Да нет, — отмахнулся император.
— Это хорошо для сохранения нужного драматизма задуманной нами интриги. Ты, кстати, подумал над моим вчерашним предложением?
— Насчет Сашки?
— Да.
— Подумал. И согласен с тобой, наследнику пора хорошенько встряхнуться. Да и в вопросе его сближения с Алексеем твоя провокация пойдет только на пользу…
* * *
— Доченька, ты уж веди себя хорошо… — Виталий Борисович Пафнутьев обнял Алексию, а потом подтолкнул ее к трапу самолета. — Будешь звонить и отправлять сообщения, как условились.
— Хорошо, папа, — кивнула девушка. — А ты помнишь, о чем я тебя просила?
— Помню. Об изменениях в положении Алексея, если таковые будут, сообщу, за Вяземской с Петровым пригляжу лично, Решетова уже взята под плотный круглосуточный контроль.
— Спасибо, папа! — улыбнулась Алексия и вступила на трап. — Маме и брату с сестрами привет!
— Передам, — кивнул Пафнутьев и дождался, когда девушка помашет ему через иллюминатор, повернулся и под шум заработавших двигателей самолета зашагал к машине.
А Алексия закрыла глаза, расслабилась в удобном кресле и попыталась настроить себя только на хорошее — что бы ни происходило в ее личной жизни, это не должно было помешать ей выступить на финальных концертах тура с полной самоотдачей.
* * *
Утро второго дня «заключения» в Бутырке для меня началось с подъема, устроенного Прохором:
— Вставай, Лешка, мне Ваня сказал, что ты должен чувствовать себя вполне нормально, а поэтому сейчас будешь под моим присмотром делать утреннюю гимнастику. Нечего расслабляться, а то так всю форму растеряешь на хозяйских харчах.
Продолжая валяться, я зевнул, прислушался к своим ощущениям и решил с авторитетным мнением Ивана-Колдуна согласиться: тело хоть и ныло, но после полноценного восьмичасового сна отдохнуло и пришло в некое подобие моей прежней формы. Спрыгнув на пол, потянулся и попробовал перейти на темп. В отличие от вчерашнего дня, спуртом до толчка дело, слава богу, не закончилось, но поплохело мне прилично, да так, что пришлось усесться обратно на ставшую родной койку.
— Ты чего побледнел, Лёшка? — с заботой в голосе поинтересовался воспитатель и присел на корты рядом. — Что, тебе опять плохо стало?
— Ага, — кивнул я. — На темп попытался перейти, вот и…
— А вот про это мне Ваня ничего не сказал, — протянул Прохор. — Давай-ка ты сейчас отдохнешь, а потом просто физкультурой займёшься без всех этих боевых трансов. Договорились?
