времени, прежде чем твоя память будет разблокирована, — напомнил профессор.
— Я знаю, — отрезал я.
Журавлёв успел подготовить клона буквально за те несколько минут, пока мы добирались до нужного блока, и теперь оставалось только завершить процедуру, но мы могли не успеть.
— Давайте побыстрее, профессор, — я скинул обувь и плюхнулся в спецкапсулу.
— Борисов приказал не спешить, чтобы не допустить ошибок, — проворчал тот.
— Только вот подполковника здесь нет, а я слышу, что дверь уже пытаются взломать, — сквозь зубы произнёс я.
Пока Журавлёв подключал ко мне провода и капельницы, я косился на напарника, возящегося с манипулятором. Для меня это всё тоже стало сюрпризом.
— Ничего, прорвёмся, — сказал я как бы в пустоту.
— Как иначе, — хмыкнул Сигма-2, застёгивая последнее крепление. — Всё необходимое будет в явочной квартире, мы поможем, так что пролетят твои годы неведения быстро и просто. Ты в любом случае сработаешь как надо.
Я слышал, как за дверью идёт бой, а профессор будто специально тянул время.
— Профессор!
Скрежет металла и громкие звуки говорили только об одном, дверь почти взломана.
— Остались препараты. Не торопите меня, капитан.
Седативы, анестезия, ещё что-то потекло по трубкам прямо в моё тело. Осталось совсем немного, напарник уже стоял рядом с младенцем, чтобы взять его с собой.
Через несколько секунд раздался оглушающий взрыв, что-то пролетело через лабораторию. Разбилось стекло соседнего бокса.
Пространство заволакивало дымом, до слуха донёсся топот, выстрелы и крики. Я не видел отряд, но слышал команду начала переброски от напарника.
Прошло несколько секунд, из коридора снова раздались выстрелы.
Мои глаза слипались, тело не слушалось.
— До встречи, Сигма-1.
Все звуки стали приглушёнными, как из-под воды. Перед «новыми» глазами всё плыло, я почти не ощущал своего младенческого тела. Напарник уже держал меня на руках.
Вскрик боли прямо над ухом. Я почувствовал едкий дым и пульсацию заряда квантового манипулятора.
Сознание дёрнуло куда-то в глубину. Перед глазами вспыхнуло нечто яркое.
***
Меня немного тряхнуло от яркости и реальности этого полусна. Ярослав подозрительно на меня взглянул, но ничего не сказал. Я провёл рукой по лицу и проморгался.
Всё, что произошло там так или иначе повлияло на ход переброса.
Нападавших я не узнал, хотя мог предположить наёмников конкурентной корпорации или просто прорыв противника. Меня больше волновало их вооружение — исключительно огнестрельное оружие.
Исключительно огнестрелом пользовались повстанцы, которые не являлись синергентами, но это могла быть ложная картина. Я знал лишь то, что успел увидеть перед перебросом.
На секунду вспомнилось лицо подполковника и его реакция на уничтоженную группу нарушителей, но сказать наверняка, что он что-то знал, я не мог.
Может, всё, что случилось дальше и произошло из-за ошибки во время работы? Это вряд ли могло быть так. Или Сигма-2 не справился со своей задачей? Вряд ли. Я доверял Сигме-2, как самому себе, доверил своё новое младенческое тело, зная, что задача будет выполнена.
Что могло пойти не так и всё ли в порядке там, в моём времени?
Я нахмурился — без манипулятора квантового тоннеля всё это пустые размышления, но вопросов с каждым моментом, появляющимся в памяти, возникало больше.
Всё-таки способности синергента сильно ограничены, и никто ни в прошлом, ни в будущем не может играть со временем без применения технологий, даже искусственный ген мог только улучшить технологию, но не создать её.
Если бы я получил назад свою память чуть раньше, можно было бы углубиться в изучение технологий и генетики, но меня, как Стаса Орлова, интересовали совсем другие вещи.
Как только появится сеть и выход в интернет нужно найти информацию — отряд Сигма должен был создать частную военную компанию под руководством моего напарника.
Будучи агентом «Астры», я привык действовать по плану, в соответствии с инструкциями. На моей памяти это второй раз, когда что-то пошло не так. Осознание, что я не понимаю, что именно случилось, давило сильнее всего.
Проблема была даже не в «аварийности» происходящего, а в том, что с моими людьми за восемнадцать лет могло произойти что угодно. Самым хорошим исходом было бы, если бы хоть кто-то смог вернуться в наше время.
Поганое, военное, но наше.
Уже начало вечереть, дорога виляла из стороны в сторону, снова пошёл дождь, и я поёжился, понимая — в ночном дозоре будет довольно прохладно.
Застава находилась на границе с Цинской Империей. Мы проехали Благовещенск и повернули в северном направлении — к месту назначения.
Комплекс состоял из нескольких казарм, складов и оружейных, административного здания и гаражей для мотоциклов и машин. Вся территория была вытянута вдоль дороги и обнесена высоким сплошным забором.
На вышках несли дежурство, и когда мы оказались рядом, тёмную дорогу осветили лучи прожекторов. На заставе о нашем прибытии были предупреждены, поэтому ждать, когда нас пропустят, долго не пришлось.
Тяжёлые ворота открылись, и наш кортеж двинулся вперёд. Я сощурился от света прожекторов, направленных на машины. Как только оказался на улице, надо мной тут же раскрылся зонт.
Один из сопровождающих гвардейцев не отставал ни наш шаг, пока мы приближались к административному зданию. Странным было то, что командир заставы не вышел нас встречать, да и от молчаливых дежурящих солдат прямо-таки исходило напряжение.
— Думаешь, что-то случилось? — я как бы озвучил висящий в воздухе вопрос.
— Не знаю, — Ярослав пожал плечами, но вид у него был обеспокоенный.
На КПП всё было довольно мирно, и нам никто не сообщал о происшествиях или состоянии повышенной готовности. На границах с Цин редко случались какие-то прямые столкновения.
Все гвардейцы находились на своих местах и в административном здании тоже никто лишний не шатался. Монотонный холодный свет синих ламп под потолком раздражал до зубовного скрежета, и тишина неприятно давила.
Мой отец продвигал дипломатические отношения с соседней империей, но всё же, этого было недостаточно
