тихо и смиренно предложил я, всё равно готовый сорваться с места, используя для защиты лампу Аладдина, за которой медленно тянулась моя рука.
Хтоническое чудовище, что возвышалось надо мной, как пятиэтажка, задумчиво защёлкало где-то внутри доспехов, после чего пророкотало у меня в голове.
— Хорошо, чужак. Игра с тобой доставляет мне удовольствие. Если ты хочешь сыграть — сыграем.
Хотя ему, как мне кажется, просто нравится мне разматывать как лоха.
— Я… я не подведу тебя, Юнксу!
И конечно же она подвела. Обосралась так, что даже я бы не смог так разгромно проиграть, даже не зная правил игры. Это было так сокрушительно, что её даже на «ой» не хватило.
— Вторая победа за мной, — прогремел Император песков, после чего с азартом в голосе спросил. — Хочешь попробовать отыграться?
Ну я и попробовал. Наверное, не надо говорить, что меня размотали как нехрен-нахрен и в третий, и в четвёртый раз, да так, что мне было даже стыдно поднимать взгляд. Хотя к своей чести я скажу, что отыграл получше Люнь — мне хотя бы удалось срубить пару фигур, прежде чем бездарно слиться оппоненту. Она же вообще умудрилась просрать вчистую, отчего забилась где-то в глубине моей души, скромненько поглядывая на доску и не показывая носу.
Но игра игрой, а мой счёт уже был…
— Тринадцать побед за мной, — победно вытянулся он над столом.
Сука, как же я ненавижу шахматы. Игра для дебилов…
Я смотрел на позицию на доске, где мне почти удалось победить.
Почти.
Или же это был ещё один план Императора, который сработал на пять с плюсом. Я не знаю, где он научился, но разделывал это ракообразное меня под орех. Словно только и делает, что играет дни напролёт, набивая руку.
Смешно получалось, играю в шахматы с ракообразным, который разделывает меня как лоха. Можно теперь смело мне тыкать, что тебя даже раки побеждают в шахматах. В него там случайно душа Карпова не вселилась?
Как бы то ни было…
— Я победил, чужак. Думаю, это можно считать абсолютной победой, — угрожающе произнёс он, глядя на меня через щели в своём огромном панцире. — А значит ты должен исполнить мою волю.
— Какую же? — негромко спросил я, покосившись на него снизу вверх.
— Забирай мою дочь.
Так… стоп…
— Вы же сказали, что это будет приз.
— Теперь это будет наказание.
Такое чувство, что меня наипали. Этот батя года пытается всучить свою дочь что при победе, что при поражении, выставляя это то как награду, то как наказание. Момент может быть и смешной, но ситуация страшная — когда батя хочет одарить всех таким счастьем, как своя дочь, это повод хорошенько задуматься.
— Стойте, у нас был уговор. Если я проигрываю, то… — эм… я даже не знал, стоит ли озвучивать про смерть или нет, но император опередил меня с ответом.
— Решил легко отделаться?! Не выйдет, чужак.
— Просто я бы предпочёл другой какой-нибудь вариант… — пробормотал я.
— Я держу своё слово, чужак. А теперь забрал дочь и проваливай.
С этими словами он задрал то, что можно было назвать головой, и громко зарокотал. Звук можно было назвать чем-то очень похожим на то, как отрывают листы от капусты. Очень странный хрустящий и слегка раздражающий, он пронёсся по залу и, казалось, пробирал даже сквозь стены.
Я огляделся, слыша, как что-то зашевелилось в глубине залов. Послышались негромкие постукивания лапок по твёрдой поверхности паутины, которые с каждой секундой становились всё громче и громче, пока в зал из щелей в стены не заползло аж… пять существ.
Честно говоря, когда я думал про принцесс, я ожидал немного другого, деток хотя бы отдалённо напоминающих отца. Но то, что я увидел перед собой, заставляло задуматься: а не изменяла ли ему жена с другими существами. Потому что все пять существ были будто помесью совершенно других видов, далёких от Императора песков.
— Выбирай любую и уходи, — угрожающе прогремел он, рукой обведя своё потомство.
— А вариант со смертью есть? — негромко спросил я.
— Есть вещи, что намного хуже, чем смерть, — ответил он.
Ну да, я вижу, прямо батя года — желает устроить жизнь своих дочерей настолько сильно, что даже не стыдится проигрывать их в шахматы. Вернее, выигрывать им билет из родного дома в шахматы.
Но что касается пятерых существ, что вытянулись передо мной, то я мог бы описать их как… разнообразные.
Одна было похожа на… богомола. Прямо-таки смотришь и реальный богомол, которого просто увеличили в размерах. Она была метров семь в высоту, самая высокая из всех пятерых. Забавнее, наверное, было то, что в этом богомоле угадывалось что-то женское, что ли. Глаза, черты… морды, которые были осторожные, округлые, будто говорящие, что перед собой самочка.
Только мне бы не хотелось проснуться и обнаружить, что вот такая самочка пожирает тебя на завтрак.
Две других были больше всего похожи на батю — чистые раки. Поменьше сестры, метров пять вы высоту, они единственные не выглядели как жертвы измены с другим видом.
Четвёртая, что удивительно, действительно имело некоторые общие черты с человеком, чтобы не вызывать отторжения, будучи антропоморфной. Голова, на котором угадывались черты лица, руки… ноги… Ноги у неё были, кстати говоря, словно лапки краба и достаточно сильно выделялись.
Но вот кто был здесь лишним, так это пятая…
Честно говоря, мне пришлось немного протереть глаза, чтобы разглядеть её, так как пятая неведомым образом расплывалась передо мной.
Она… она походила на человека очень сильно. Нет, стоп, не так — она выглядела, как человек, настолько сильно, что на первый взгляд её даже можно было спутать с ним: волосы, лицо, причём достаточно обычное, руки, ноги. Но были и моменты, которые палили её очень сильно, как например, крылышки за спиной, как у таракана…
Я внимательнее пригляделся к пятой особе.
Кожа, строение тела, общие черты, которые не вызывали отторжения. Но при этом некоторые вещи выдавали в ней совсем иное существо. Например, глаза, которые были просто чёрными, как два чёрных шарика, поблёскивающих на свету, ноги, которые в коленных суставах, кажется, сгибались в обратную сторону. Или пальцы, которые не сильно отличались от коготков на лапках её сестёр. Про крылья я вообще молчу — это конкретно палево.
Но если бы мен не оставили выбора, то, наверное, из всех присутствующих, я бы выбрал…
— Она, — тыкнул
