Но полковник Громов к сожалению или счастью этого не видел, так как его танковая бригада, разбившись на три боевые группы и уже получившая первый и что важно — победный опыт, полукругом охватывала Радехов, где уже разворачивалась для боя, четвертая панцер-дивизия Финка.
Глава 2
Берлин. Германская демократическая республика. Вильгельмштрассе. 31 декабря 1999 года.
Социализм — это конечно неплохо. А здоровый, национальный социализм, без варварских русских и французских извращений — вообще отлично. Именно об этом думал Эрнст Келлер, употребляя уже третий роскошный брецель, с хрустящей корочкой и запивая отлично сваренным кофе по — баварски. Социализм — родился в Германии, и здесь же и победил. Что логично и исторически верно. Причем бескровно, в результате демократических выборов. Без ужасающей резни и кровопролития, как это было в России где озверевшие славяне во главе с не менее озверевшими евреями и кавказцами, усердно крошили друг друга и понесли ужасающие потери, разорив собственную страну страшнее чем Тридцатилетняя война — Германию. Дикари — одним словом. Хуже поляков, ей Богу. Поляки хотя бы смирные и работящие. Цыкнул на них, как фельдфебель на рекрута и поляки тут же — шапку долой и в глаза преданно смотрят, ждут приказа. А вот русские — это другое дело. Чистые варвары. Ты на них цыкнешь — они шапки долой, только стемнело — тебе топор в спину или вилы в бок. Вот и весь диалог, с народными массами. Русскими командовать могут — только русские. Ментальность одна на всех или еще, что, науке неизвестное свойство — но факт остается фактом. Вот говорят американцы или японцы — народ странный. Странный конечно, но до русских им далеко.
Геноссе Эрнст Келлер, размышляя о национальных особенностях и превратностей социализма в отдельно взятой европейской стране в предновогодний день, с раздражением поглядел на часы. Его сокурсник по юнкерскому училищу в Данциге, Зигфрид Тротт, недавно перешедший из фольксвера [1] на государственную службу, неожиданно позвонив вчера вечером, пригласил его на встречу в эту, ничем не примечательную кофейню. А «юнкерское братство»- это вещь посильнее «Фауста» Гете и панцерфауста вместе взятых… Ведь бывшие юнкера, делая карьеру, обычно держаться друг за друга, как тонущий за обломок доски. Можно предать, собственных родителей, но нельзя предать «юнкерское братство». Здесь спайка крепче, чем в сицилийской «Коза Ностре» и берберских кочевых племенах. Более того, Келлер, на заре своей карьеры служил пару лет вместе с Зигфридом в одной роте AJK [2] расквартированной в весьма дурном месте Камеруна, на самой границе с британской Нигерией. Это делало старую юнкерскую дружбу, еще крепче и после звонка, Эрнст категорически сообщил супруге и детям, что утро 31 декабря у него занятно включительно до полудня. Ильза нахмурила брови, но спорить с мужем по привычке не посмела. Дочь буржуа средней руки, владельца нескольких обувных магазинов в Бреслау — Эрнста она любила как мужчину, уважала как члена СЕПГ и боялась как оберстлейтенанта всемогущего Ministerium für Staatssicherheit в простонародье именуемого милым словечком «Штази».
Зигфрид опаздывал, уже на полторы минуты, что для него было совершенно нехарактерно. Первое чему учат юнкера — это правильно рассчитывать время. От этого зависит смерть или победа любого германского офицера. А в Африке — это было тем более необходимо…Ну вот и где он шатается?
— Оберстлейтенант Келлер? Раздался над ухом, чей то тихий и вкрадчивый голос.
Эрнст поднял глаза и увидел стоящего напротив высокого, элегантно одетого старика с тростью в одной руке и подарочным пакетом с веселыми снеговиками и зайцами в красных колпаках в другой. Лицо старика хоть и испещрено морщинами, но было Эрнсту очень знакомо.
Да это же… Попытку Эрнста, вскочить в полный рост, старик пресек незаметным движением брови.
— Спокойнее, Эрнст. Вы не на плацу в Академии и тем более не в своем полку.
— Да, партайгеноссе Вольф. Шепотом отрапортовал Келлер и сел на свое место. Старик ухмыльнулся одними губами. Сняв пальто из верблюжьей шерсти, и аккуратно повесив его на вешалку и поправив галстук старик сел напротив Эрнста, уставившись на него своими проницательными, серо-голубами глазами.
Через секунду перед столом вырос официант, явно с военной выправкой и поставил перед стариком тарелочку с йогуртоми стакан сока. Келлер с удивлением обратил внимание, что за те полчаса, что он находился в кофейне, этот официант ему на глаза не попадался.
— Кофе мне нельзя. С явным сожалением сообщил старик, ковыряясь в йогурте ложкой.
Несмотря на всю свою подготовку, опыт как нелегального агента так и офицера фольксвера, Келлер не мог себя заставить расслабится или хотя бы отвести глаза от своего незваного гостя.
— Прекратите нервничать, Эрнст. А то у меня появляются сомнения в правильности выбора. Веско сказал старик и Келлера будто окатило ледяной водой. Надо собраться, геноссе Келлер.
Перед ним, за столиком в обычной кофейне сидел сам Маркус Вольф. Живая легенда и создатель разведки современной Германии, человек за три десятка лет своей работы, не раз свергавший правительства и вызывающей страх и ненависть у большинства продажных политиков по всему миру. Созданная им невидимая, но прочная паутина агентуры тянулась от диких мест Азии и Африки к высоким кабинетам Лондона, Парижа, Москвы, Вашингтона и Токио. Не говоря про такие города как Каир, Варшава или Джакарта, где агенты Hauptverwaltung Aufklärung [3] вообще чувствовали себя как рыбы в воде. Не проходило и года, что бы в капиталистических державах, не вспыхивали громкие шпионские скандалы. Внезапно выяснялось, что многие малозаметные люди в окружении генералов, министров или политиков, все эти садовники, водители, парикмахеры и секретари, особенно секретари, старые девы в огромных роговых очках и старомодных мешковатых платьях — являлись тайными агентами «Штази». Тонкий мастер психологии и ловец душ, партайгеноссе Вольф возвел шпионаж в ранг высокого искусства и каждая новая вербовка лишь подчеркивала мастерство его учеников.
В 1986 году генерал-оберст Вольф, неожиданно ушел в отставку, поменяв должность первого заместителя министра, на незначительный пост руководителя международного отдела в аппарате Социалистической единой партии Германии. Хотя это не более чем маневр. Старый, битый волк разведки, просто ушел в тень, и стал на много ближе к лидеру государства, сразу поднявшись над внутрипартийными интригами.
И вот сейчас, партайгеносс Вольф сидит перед ним, скромно помешивая ложкой йогурт и не отводя от его лица пронзительных, не характерных для человека его возраста, глаз.
— Я слушаю вас, партайгеноссе Вольф. Расцепив вмиг слипшиеся губы, прошептал Келлер.
— Похвальная быстрота. Только Эрнст, давайте без громких титулов и званий. Мы не на партийной конференции и не на совещании в X отделе.
— Понятно….эээ
— Геноссе Вольф…
— Понятно …геноссе Вольф.
— Вот и прекрасно. Теперь, позвольте я перейду к делу, ради чего и вызвал вас на встречу в столь необычное время и столь необычным способом. Должен сразу предупредить, об этой встрече знаем только мы и еще пара человек в аппарате ЦК СЕПГ. Это мои старые, проверенные товарищи. Почти «юнкерское братство».
Эрнст кивнул и залпом допил черную жижу скопившуюся на дне чашки. Во рту сразу стало невыносимо противно, но Келлер даже не моргнул глазом.
— Я внимательно изучил вашу анкету и биографию, Эрнст. Вы действительно владеете, четырьмя языками?
— Да. Иначе я бы не работал в отделе содействия. Хотя я несколько удивлен…
— Чему?
— Странно, что меня, офицера фольксвера, перевели на работу в Штази, но еще и в отдел содействия прогрессивным режимам.
