отменены. Ну а теперь переходим к…
— Вот так, — я встал, — шестнадцать человек погибли в результате взрыва моего дома, — начал я себе под нос, — среди них дворянин. И траур лишь в трех районах, а следствие пошло по пути несчастного случая…
Мда… Мне давно нужно привыкнуть к таким вещам. Но подобная несправедливость все еще коробит. Есть эмоции, которые лучше в себе не глушить. Они топливо для мотивации сражаться дальше. И повод продолжать свой путь, когда Пожиратель будет уничтожен.
— Я думала, — Нина выглянула из душа, когда я вошел на кухню, — ты обо мне забыл, — она улыбнулась, — я даже заскучала по тебе.
— Хорошо, — я улыбнулся в ответ.
Нина же распахнула дверь полностью. Из ванной комнаты вырвался разгоряченный горячей водой пар… и вышла разгоряченная мной Нина. Она была полностью обнаженной.
— Кажется, я попросил оставить трусики, — засмеялся я.
— Прости, Рома. Они слишком намокли. Пришлось снять, — девушка нарочито медленно стерла капли воды с правой груди, повела ладонью по плоскому животу, бедру, — иди ко мне, Ромочка.
Я было направился к ней, но замешкался, увидев на барной стойке толстый конверт с надписью: “Роману Евгеньевичу Селихову. Судебное”.
— Это Сёма, наш доставщик, принес утром, — сказала Нина, — почту доставили в Павлин, как единственное место, где тебя могли бы найти.
Я не ответил, перевел взгляд на обнаженную Нину. Она, было несколько смутилась, когда мое внимание перешло на письмо. Девушка потупилась, обняла плечо, как то стыдливо прикрыла грудь. Сжалась, робко сдвинула бедра.
Но в тот момент, когда я жадно взглянул на нее, изменилась в лице. Глаза расширились, она удивленно взглянула на меня. Стала выглядеть несколько раскованнее.
— Тебе разве не интересно что там?
Я не ответил и сейчас. Не спеша, но решительно пошел к ней. Девушка почувствовала мой эмоциональный напор. Она, явно инстинктивно, отступила… и растаяла, когда попала ко мне в руки.
Я обнял ее за талию, почувствовал горячую мокрую кожу. Нина тут же прижалась бедрами к моим. Намочила мои боксеры. Я впился губами в ее тонкую и хрупкую шею. Девушка застонала. Я стал ласкать ее, опускаться к полной груди, которую уже взял в ладонь. Большая, мягкая, но упругая, она была невероятно нежной на ощупь.
— Р-рома, — задыхаясь произнесла Нина, — прошу, закрой дверь… Я так… — девушка вскрикнула, когда я слегка прикусил зубами ее сосок, — я так стесняюсь…
Не отрываясь от ее тела, я потянулся к дверной ручке, хлопнул дверью.
— Прекрасно, — нахмурился я, — повестка в суд. Кто такой этот Евграф Семенович Волго-Вятский из бояр? — изломал я бровь. И что он от меня хочет? Ни иска, ни документов. Одна только повестка в мировой сословный суд, да жирное определение судьи на десяти листах.
— Может, ты, случайно оскорбил чью-то честь? — Нина, полностью обнаженная, лежала, прижавшись ко мне. Забросив ножку на мои бедра, она мило положила голову мне на грудь.
Прошлый день закончился сексом в душе. Сегодняшний начался сексом в постели. Мы лежали на разложенном диване в гостиной. Дверь была закрыта, окна зашторены. Уютная полутьма царила вокруг. Было очень приятно чувствовать горячее, во всех смыслах, тело Нины на себе. Подходил восьмой час утра, а мы продолжали мирно нежиться под одеялом.
В доме было тихо. Я точно знал, что Катя с Эллой Александровной все еще спят. Обычно, они не встают раньше десяти.
— Может, ну его, этот иск? — забавно пробубнила Нина. Ее длинные золотистые волосы распластались по всей моей груди.
— Это дело принципа. Я хочу знать, кто этот Волго-Вятский, что он хочет, и откуда вообще взялся. Схожу в суд.
— А когда он?
— На следующей неделе.
— Ох… Ни минуты покоя…
— Знаешь, — я улыбнулся, — все, что происходит в последнее время, воспринимается мной, как отдых. Не физический, но душевный. Раньше я не мог позволить себе кого-то вроде тебя, Нина. Не мог позволить семью.
— О чем ты? — девушка поднялась на локте, отбросила волосы с лица. Она взглянула на меня большими карими глазами. Забавно, непонимающе моргнула.
— Когда-нибудь я тебе расскажу, — я коснулся ее лица, — когда-нибудь обязательно.
— Расскажешь о чем?
Я взял девушку за подбородок, приманил к себе, поцеловал.
— Я хочу поговорить с тобой, кое о чем.
— Да, Рома? Я слушаю внимательно, — девушка снова положила голову мне на грудь.
Я смотрел в потолок. Бумажку-повестку бросил обратно на прикроватную тумбу, к вскрытому конверту. В комнате повисла спокойная тишина.
Я медлил, не говорил ничего Нине, но не потому, что волновался или собирался с силами, решаясь на это. Нет, подобные вещи не волнуют мою душу уже давно. Я просто наслаждался моментом уюта и спокойствия. Когда ты Ифритор, что бесконечно бежит и бежит вперед, к своей цели, который никогда не останавливается перед препятствием к ней, подобное время, в кругу близких людей ценится особенно высоко.
Печально, что я начинаю осознавать это именно сейчас. Когда за моей спиной остались десятки Параллелей, а Пожиратель наступает на пятки.
Раньше, мне казалось, что я должен нестись и нестись вперед. Бежать без оглядки, чтобы уничтожить его. Ведь это вселенское зло. Я думал, что остановись я хоть на день, застопорись лишь чуть-чуть, я проигрываю ему время. Мой отдых — его победа.
Когда я, наконец, до конца раскрыл природу Пожирателя, я решил, что должен уничтожить его быстро, с наскока. А наша гонка — это спринт. Сейчас я понимаю, что иногда стоит притормозить, чтобы набраться душевных сил. Что мы с моим врагом бежим настоящий марафон.
Мда… кто бы мог подумать, что ифритное оружие массового поражения обретет невероятную жажду и собственные эмоциональные стремления. Что оно станет Пожирателем и начнет уничтожать целые вселенные. Никогда я не думал, что приму участие в создании такого чудовища.
— Рома? — тихий голос Нины вырвал меня из размышлений.
— Да?
— Что ты молчишь?
— Наслаждаюсь тобой.
Нина снова зашевелилась, привстала, посмотрела на меня влюбленными глазами.
— Неожиданные слова, Рома. Я не думала услышать их от тебя.
— Цени их.
— Конечно…
— Я хотел сказать тебе вот что, — я улыбнулся, запустил руку ей в волосы, — сегодня мне нужно к сословному нотариусу. Я вступаю в наследство
