— Странно, куда ни плюнь, везде торчат уши Пасклей, — сообщил я задумчиво.
— Еще бы, — улыбнулся отчего-то довольно маг, — Это один из четырех самых могущественных Домов Аринора. Думаешь почему Деймона никто не убил, как бешенного пса, давным-давно? Он ведь себя со всеми так вел.
В первые секунды захотелось выругаться зло и по матушке, но через миг задавил деструктивные эмоции. В дело вступил рационализм. Ничего уже не изменить, а после утренней разминки и не стал бы, даже если бы мог, потому что получение силы и крови стоило такого риска. Бояться же какой-то Дом, когда целью ставишь уничтожение ни много, ни мало, но богов, отдает идиотией. И воспринимать эту угрозу, ее купирование, следует как очередную тренировку перед большим и основательным делом.
Глава вторая
37.03.589 от основания Новой Империи, Демморунг
…Толстые свечи возле алтаря на мгновение погасли, а затем вспыхнули с новой силой. Трость Мертвого Курильщика исчезла с белоснежного мраморного стола, а где-то в отдалении раздался заразительный звонкий женский смех. Сама же статуя Азалии, выглядящая живой, чуть улыбнулась мне, а может это так легли тени. Гениальный скульптор смог уловить момент и передать его. Богиня удачи смотрела вполоборота. Кудрявые волосы до плеч развевались, будто подхваченные порывом ветра, который весьма фривольно повел себя и с легким воздушным платьем с разрезами на бедрах. На лице красавицы веселое озорство, и, казалось, сейчас она встряхнет головой и упорхнет по своим делам. А на душе от «общения» все вверх дном, и удивительное предчувствие близкого-близкого счастья и неизбежного чуда, какое иногда возникало только в детстве.
Стоящий рядом дер Ингертос молчаливым кивком подтвердил о доставке посылки именно до адресата, а не до промежуточной станции в виде жреческого хранилища. Маг пожертвовал двадцатью монетами из красного золота и вычурным жезлом из желтой кости. К радости колдуна его подношения, как и мои, были приняты. Что же, я выполнил одно из важных дел, запланированных на сегодня.
Впрочем, приподнятое настроение не помешало вновь окинуть быстрым взглядом убранство храма. Огромный зал с монументальной статуей бога огня и войны в центре у стены противоположной к входу. Сверху на него падал широкий луч света, учитывая дневную хмарь снаружи, он имел искусственное происхождение. Справа от Верховного место пустовало, а раньше оно принадлежало проклинаемому всеми Эйдену, и в большинстве других святилищ Империи данное место теперь занимала богиня любви — Истелла. Слева чуть позади от Кроноса находилась главная цель — благообразный старик с густой кучерявой бородой до груди. В левой руке он сжимал длинный посох с навершием в виде головы дракона, а в другой раскрытый фолиант. Смотрел божок на редких посетителей с умудренностью во взоре, будто поверх очков, каких у него не имелось.
Данная скульптура никак не соотносилась с нарисованным в воображении мелким, склочным, паскудным, обязательно однозубым хрычом, какого я представлял при упоминании имени «Ситрус». Его верных служителей поблизости не наблюдалось. Весь персонал святилища — пятеро молодых послушников, занимавшихся сейчас уборкой. Они совершенно не обращали внимания на посетителей, четверо из которых склонили головы перед статуей Мары, изображавшей высокую женщину с царственным лицом, мудрым и печальным. Фигуру владычицы мертвых, застывшую напротив Азалии, скрывал длинный плащ. На правой вытянутой руке она держала человеческий череп, обращенный пустыми глазницами к богине, в левой сжимала короткий скипетр.
Трое посетителей справа от нас с мэтром молились Иргусу — бодрому улыбчивому толстяку, чьи пальцы унизывали перстни, на шее красовались четыре толстенных золотых цепи. На широком поясе сплошь в драгоценных камнях висело двенадцать туго набитых кошелей. В одной руке он держал счеты, а в другой за спиной прятал прямой обоюдоострый окровавленный кинжал. Бог торговли и богатства.
Второе дело. Я направился к главной статуе сурового старика-воина с шипастой булавой в руке и с таким выражением на лице, что казалось он сейчас начнет разбивать головы, отрывать конечности, ломать ребра всем без разбора. Его будто вырвали из гущи яростной битвы. И по мере приближения на меня начало накатывать и накатывать желание заняться геноцидом совместно с Кроносом, а от благодушия, подаренного богиней удачи, не осталось и следа. Все вытеснила тяжелая злость, некий боевой задор и лютое, с трудом перебарываемое, желание вступить в безнадежную схватку с легионами Тьмы, сдохнуть, забрав с собой как можно больше любых тварей. Живых, мертвых… Какая разница? Главное битва. Я даже ощутил фантомные запахи парного мяса и свежепролитой крови, к ним примешивалась гарь от пожарищ.
Не без труда прогнал наваждение. Все же зря наговаривал на местных относительно неумения пользоваться ментальной магией, где хотели, там отлично работали с разумом. Воздействовали виртуозно и незаметно. О чем говорил простой факт — энергия в «Щите Ихора» не просела и на долю процента. Следовательно, артефакт не связывал храмовые внушения с пси-атаками. В черноягодской обители богов таких ощущений я не испытывал, здесь же небожители словно находились рядом и могли управлять мыслями и эмоциями паствы. Интересно, так работали некие ауры непосредственно самих божеств или же это специфическое жреческое волшебство, дабы поражать, воодушевлять прихожан и, конечно, заставлять их раскошеливаться на дары? Меня бы устроил последний вариант.
Основным итогом моего сегодняшнего паломничества стала окончательная уверенность в правильности решения отложить месть Ситрусу. Пусть все естество требовало незамедлительного ответа на происки паскудного дедушки, который издалека выглядел достаточно просто. Под «Вуалью Тьмы» проникнуть в Храм, двери которого были открыты в любое время суток, затем «Кровопийцей» уничтожить алтарь бога разума и «скормить» разлитую энергию Оринусу.
Останавливал недостаток информации, в результате просчитать последствия тех или иных действий становилось сродни гаданию на кофейной гуще. Дополнительно, практически абсолютное незнание противника, со всеми вытекающими. Поэтому просто отлично, что испытал на себе ряд воздействий, как и отметил, что у меня не имелось возможности блокировать их, кроме собственного разума. Однако, сейчас я находился в относительно мирной обстановке, поэтому наведенные мысли и эмоции не приводили к фатальным последствиям. Другое дело, когда счет шел на секунды, их доли, и тут в голове «привет» в виде непонятной дури.
Мысль о том, что не слишком ли поставил амбициозные задачи, пинком отправил в тот угол, откуда она выползла.
Небольшая лекция дер Ингертоса перед походом о новом и старом пантеоне на вопросы не отвечала, а задавать напрямую интересующие меня не стал. И не собирался даже в том случае, если маг принесет полную клятву верности. Всегда считал, что о некоторых делах никто не должен даже догадываться.
Еще одним фактором выступал лэрг, который немного зная о трениях с Ситрусом и смерти его верховного жреца от моих рук, мог при разрушении алтаря сделать правильные выводы. В прозорливости Турину не откажешь, как и в полном отсутствии доверия к людям.
Поэтому самое лучшее и правильное решение — подождать, раздобыть необходимые сведения и нанести удар тогда, когда никто не ждет и сделать все так, чтобы в итоге враги вцепились друг другу в глотки. Тем более задуманная диверсия в настоящий момент не достигала никаких целей, кроме некого морального удовлетворения. Укус комара, не более.
С этими мыслями, достал из подсумка рукоять меча Деймона, и положил ее на широкий стол, стоящий перед фигурой Кроноса. Затем с немалым пафосом произнес про себя:
— Кронос, прими в дар трофей, добытый мною в бою с адептом Оринуса! Еще обращаюсь к тебе, потому что нужно встретиться. Уверен, ты не пожалеешь!
А в ответ тишина.
Секунда… вторая… третья… Отклик нулевой. Повторил фразы вновь. Подождал с минуту. Чудес не происходило.
