которая вела на второй этаж.
Хризанти выбрала такой путь, чтобы не проходить мимо комнаты Васы.
Наступила долгожданная тишина. Лексос искренне любил младшую сестру, но покой ценил не меньше.
– Она выросла, – пробормотала Реа, поглядывая на дверной проем и прижимая ладонь к груди.
Лексос опустился на скамью, устало сгорбившись.
– Хризанти ненамного выше тебя. Похоже, на ней твое старое платье?
– Она могла слегка его перешить, – справедливо заметила Реа, усаживаясь рядом с братом, и поморщилась, подобрав ноги.
– Болят? – спросил Лексос.
– Я ни разу не подумала сделать перерыв и размяться.
Патрасса раскинулась на юге, путешествие заняло добрых два дня. Лексос был там лишь однажды, когда мама страдала от болезни, они приехали в Патрассу отдохнуть у моря.
Сидеть на некотором расстоянии от духовки было прохладно, но такая температура соответствовала сезону. Лексос неделями созерцал, как листья отказываются падать с деревьев, а высокая трава и цветущие деревья не хотят покрываться инеем. С каждым днем терпение Васы истончалось, а Лексос думал о сестре, живущей в чужом доме. О Рее, которая боролась с нарастающей паникой, неспособная поднять руку на избранного супруга.
Сезон сильно затянулся, что не укрылось и от Ницоса. Как-то раз после полудня он покинул мастерскую, вышел во двор и увидел Лексоса: тот грелся под солнцем на теплых каменных плитах.
– Время истекает, – проговорил Ницос, щурясь на небо.
– Не волнуйся, – ответил Лексос. – Реа попросит нас о помощи, если ей что-либо потребуется.
Наверное, только ему было известно о том, что в действительности сестра не стала бы просить ни о чем подобном.
Реа вздохнула и положила голову брату на плечо. Она немножко расслабилась и разжала кулаки. Лексос увидел, что ногти у нее покусаны, а кожа вокруг них розовая, воспаленная.
– В конце концов, работа сделана, – прошептал он. – Что еще можно от тебя требовать?
– Чтобы она была сделана хорошо, – ответила Реа.
– Не надо себя распинать, – сказал Лексос, накрывая ее руку ладонью. – Оставь это ему.
Некоторое время они молчали, а затем Лексос отстранился и посмотрел на сестру. Пожалуй, сейчас подходящее время задать вопрос, который его тревожил.
– Что случилось? Что тебя задержало?
Он прекрасно знал, как искусно сестра умеет врать. Учитывая ее обязанности за стенами Стратафомы, лгать было необходимо. Однако здесь, в компании Лексоса, Реа позволила эмоциям отразиться на лице.
Ей не хотелось говорить, но скорее она была готова открыться брату, нежели отцу.
– Не могу сказать точно, – честно ответила Реа, нахмурилась и опустила взгляд. – Ты никогда не задумывался, ну… над ценностью и значением?
– Чего именно? – спросил Лексос. Такие мысли довольно опасны. Особенно если дело касалось отца.
Реа издала тихий смешок и снова прислонилась к плечу брата.
– Жизней, наверное.
– А-а-а… И все?
Она махнула рукой.
– Забудь. Сойдемся на том, что я допустила оплошность, давай завершим разговор.
Вдалеке хлопнула дверь, и Реа напряглась, отпрянув от Лексоса.
– Что-то он рано.
– Не волнуйся, кафрула.
Это означало «зеркало». Лексос всегда ее так называл, еще с тех пор, когда близнецы научились говорить. Реа не отвечала брату тем же, вероятно, потому, что чувствовала себя полноценной даже без Лексоса, в отличие от него самого.
– Надо было сразу переодеться, – посетовала Реа, забирая со скамьи пальто и накидку. – Очередное лишнее напоминание.
– Боюсь, времени нет. И, конечно, он видел твою карету.
Было слышно, как на верхних этажах суетится прислуга, заканчивая последние приготовления.
Когда в главном зале раздался шум захлопнувшихся дверей, Лексос поднялся и разгладил волосы. Рубашка у него была заправлена в узкие темные брюки, но успела помяться, и воротник лежал как-то криво. Он одернул пальто, надеясь замаскировать неряшливый вид. Реа быстро накинула верхнюю одежду и уже возилась с длинной косой, которая расплелась на конце.
– Оставь как есть, – посоветовал Лексос, различив эхо тяжелых шагов. – Будет хуже, если он застанет тебя врасплох, обнаружив, что ты ее поправляешь.
Лексосу было лучше видно коридор, и он первым заметил приближающегося Васу. Отец был высоким – от него детям достался немалый рост, – а еще узкоплечим и будто накрененным в сторону всем туловищем, словно однажды потерял равновесие, но так и не обрел снова.
Порой несложно было забыть о том, что для других он не Васа, а Василис Аргирос, стратагиози Тизакоса. Но имя Васы имело куда больший вес для его отпрысков, чем упомянутый титул для народа.
Однако титул имел сакральный смысл: он делал Васу правителем страны и даровал ему матагиос – черную точку на языке, которая несла с собой смерть. Стратагиози каждый вечер произносил имена тех, кому она уготована.
– Она вернулась, – сказал Васа, переступив порог. Голос звучал низко и гулко разносился по кухне.
Реа слабо кивнула.
– Я всегда возвращаюсь.
Минуту они молчали. Васа окинул взглядом стол, покрытый мукой, и белые пятна на брюках Реи, после чего посмотрел на Лексоса.
– Александрос, я полагаю, у тебя не было иных занятий?
Всегда особенно неприятно, когда Васа прав. Лексоса ждало много важных дел, ему не следовало наблюдать за тем, как сестры готовят, и лакомиться кимифи. Ему бы читать документы и письма, чтобы затем пересказать для отца содержание посланий и практиковаться рисовать карты от руки.
Лексос ничего не ответил. В оправданиях нет смысла, да и он все равно не чувствовал себя виноватым.
– Что ж, пока вы оба тут, мы можем обсудить недавнюю промашку Реи в Патрассе, – медленно проронил Васа.
Реа сразу побледнела, словно Хризанти покрыла ее лицо белой краской.
– Знаю, я промедлила, – начала было Реа, но Васа поднял морщинистую руку, призывая к молчанию.
– Ориентир был при тебе?
Часы – вроде тех, которые Лексос носил в кармашке, – отсчитывали время до намеченного конца сезона. Ницос смастерил их специально для Реи.
– Да, – подтвердила она.
– И ты помнила свои обязанности?
– Да.
– Ты понимаешь, что происходит? – спросил Васа, сцепив руки за спиной, и шагнул ближе. Черное пальто на нем было почти такое же, как у Реи, но с золотой вышивкой на бортах. – Когда сезоны не сменяют друг друга, как положено? Когда мы не оправдываем ожидания?
– Да.
– Скажи.
Все их разговоры – если это можно так назвать – были именно такими. Даже когда одно время года плавно перетекало в другое безо всякой задержки, отец всегда напоминал Рее о том, чего они могли лишиться в случае провала.
– Скажи, – повторил Васа, прервав паузу. – Что происходит, если ты не справляешься с задачей?
– Люди начинают сомневаться.
– В чем? Точнее, сердце мое.
– В твоей власти. В том, заслуживаешь ли ты титул.
– И?…
На щеках Реи выступили алые пятна. Лексос прикусил язык:
