Дем Михайлов - Эхо войны

Ознакомительная версия.

Сейчас на вершине располагался наблюдательный пост — за горой разлеглась узкая и длинная долина, по ней пробегала разбитая асфальтовая дорога, служившая официальной границей. По ту сторону дороги лежали бывшие дачи, теперь захваченные мутами и превращенные в их поселение. Обычному человеку туда лучше не соваться: сожрут за милую душу. К «чистым» там относятся, мягко говоря, с большой нелюбовью. И это чувство взаимно. Поэтому сидящие на горе наблюдатели нет-нет да посматривают в сторону дачного поселка. Давно ходят слухи, что внешние муты собираются наведаться в гости. И отнюдь не с дарами.

Выйдя на вытоптанную в песке тропинку, я пересек ее и, увязая в горячем песке по щиколотку, начал взбираться вверх по склону бархана. Едва поднялся и сразу же засек несколько тощих, укутанных в грязное тряпье фигурок, бредущих по тропинке и старательно осматривающихся.

Конкуренты, блин.

Так же, как и я, на охоту за тюльпанами и ящерицами вышли. Да только им ничего не светит — по тропинке идти, конечно, легче, но добычи там нет. Взглянув на горе-добытчиков презрительным взглядом, я хотел сплюнуть, но вовремя одумался и сглотнул вязкую слюну. Фляга пуста, а мне еще как минимум пару часов по пустыне бегать. Не стоит тратить драгоценную влагу на выражение эмоций.

Стоя на пологом песчаном холме, расфокусированным взглядом оглядел ближайшую местность и наткнулся на ярко-красное пятно, резко выделяющееся на желто-сером фоне песка. Вот это дело.

Шустро перебирая ногами, скатился вниз и поспешил к одинокому цветку. Место тут людное, хлебалом щелкать не след — по негласному закону, кто первым успел, того и добыча. Опустившись на колени рядом с цветком, снял с пояса остро отточенную саперную лопатку, вонзил ее в землю на всю длину лезвия, поддел и выворотил целый ком земли. Осторожно раздробил его пальцами, и у меня в ладони оказался полностью выкопанный тюльпан с неповрежденной луковицей бурого цвета. Хорошая такая луковичка, крупная. Бережно уложив цветок в рюкзак, затянул веревку на горловине. Поднял с песка лопатку, глянул на лезвие, словно собираясь отряхнуть с него налипшую землю, и, перехватив ее в метательный хват, крутанулся на пятках, занося руку для броска. Стоявшие у меня за спиной не ожидали такого финта и с нечленораздельными воплями шарахнулись в сторону.

— Битум, стой! Стой! Это же мы! Ты чего?!

С трудом удержав руку, я вгляделся в грязные и обросшие густой щетиной лица. Опознал и, грязно выругавшись, всадил лопатку в петлю на поясе. Федька и Джамшид, неразлучная парочка любителей дурман-травы. Худющие, трясущиеся в непрестанной дрожи, несмотря на палящие лучи солнца. Вот, значит, кого я видел на тропинке.

— Дебилы! Мать вашу так! — буркнул я, еще не до конца успокоившись. — Нельзя к человеку со спины подходить! От дури мозги совсем сплавились? Смерти хотите?

— Битум, да ты чего? Чего ругаешься-то? — забубнил Федька, вытягивая перед собой пустые ладони. — Че такой нервный?

— Ошиблися мы, — оскалился Джамшид, показывая гнилые зубы с зеленым налетом от насвая. — Не бижайся сильно так, начальника.

— Начальники тридцать лет назад вымерли, — чуть более миролюбиво фыркнул я. — Не делайте так больше! Надо подойти — окликните издалека, а потом уже подходите, и руки на виду держать не забывайте. Поняли?

— Поняли, Битум, мы вообще понятливые, — закивал Федька и, пошарив внутри своего тряпья, протянул мне свернутый пакетик из полиэтилена. — Возьми, друг, закинься насвайчиком! Хороший очень!

— Не, — поспешно отказался я, с опаской глядя на грязный пакет. — Сами свою дурь хавайте. Небось намешали туда чего ни попадя.

— Как знаешь, Битум, — философски пожал плечами Федька, проворно насыпая на ладонь щепотку насвая. — Сами делали. Табак, чуток солененькой золы саксаула, кропаль извести…

— И дурман-трава, — с насмешкой продолжил я. — Что, я вас не знаю, что ли? Ладно, некогда мне болтать. Чего хотели?

— Позрать бы цего, — бесхитростно признался Федор, едва двигая оттопырившейся нижней губой: у него под языком примостилась очередная порция насвая.

— Да! Зрать кочется! — поддержал напарника Джамшид, умильно заглядывая мне в глаза.

— А я тут при чем? — делано удивился я, поглядывая по сторонам. — Кушайте, конечно. Я вам вроде не запрещал.

Услышав мои слова, оба доходяги зашлись в булькающем смехе, будто услышали самую лучшую в жизни шутку.

Утирая стекающую по подбородку зеленую струйку, Федька, все еще смеясь, выдавил:

— Не запрещал. Только жрать нечего. Совсем нечего.

— Нечего! — радостно заухмылялся плохо знающий русский Джамшид, исправляющий недостаток познаний при помощи мимики.

— Короче, от меня-то чего хотите? — начал я злиться. — Кормить вас не собираюсь.

— Нет, Битум, нет, — замахал руками Федька, взявший на себя все тяготы переговоров. — Хотим половину добычи! Только половину, друг! Ты убиваешь, а потом делим все по честняку. Мы тебя уважаем, дружбан!

— Какой добычи? — поневоле заинтересовался я. Похоже, наркоты наткнулись на что-то интересное, но не могут справиться самостоятельно.

— Ты согласен? — с подозрением переспросил Федька. — Пополам?

— Ладно, пополам, — нехотя кивнул я. — Если возьмусь. Что там у вас?

— Ящерица! Большой ящерица! — встрял Джамшид, широко разводя ладони в стороны. — Большой-большой!

— Вы что, простую ящерицу поймать не можете? — разочарованно протянул я и махнул рукой. — Сами ловите. Там делить-то нечего — от силы полкило веса наберется.

— Нет! Битум, погоди! — Федор мертвой хваткой вцепился в полу моей брезентовой куртки. — Там другая ящерица! Большая! Много мяса, хорошего вкусного мяса! На всех хватит! Мы поможем поймать! Честно!

С подозрением вглядевшись во взволнованное лицо Федьки, я убедился, что он не врет. Уж больно умильно смотрит на меня, с истовой надеждой в глазах. Секунду подумав, я кивнул:

— Ведите, сам гляну, что это за ящерица такая.

Наркоты синхронно закивали, Федька поспешно выплюнул насвай и, утерев губы, ткнул обслюнявленной рукой в недавно пройденный мною бархан, за которым вилась тропинка.

— Там! Под камень залезла, сволочь, и шипит!

Джамшид поспешил в указанном направлении, обеими руками поддерживая сползающие ватные штаны и дергая головой.

— Джамшид покажет! Тут недалеко!

Хмыкнув, я убедился, что не оставил здесь ни одной вещи, проверил метательные ножи и бросил нетерпеливо переминающемуся рядом Федьке:

— Пошли.

Не соврали. Ящерица на самом деле была большой. Самой рептилии я не видел, но мне хватило оставленных ею на песке следов. Здоровая тварь. Никак не меньше полутора метров в длину, может, чуть больше. Судя по взрыхленной земле, наркоты сначала сами пытались поймать и прибить ящерицу, но так и не преуспели. Разозленная рептилия нашла убежище под квадратной бетонной плитой, неведомым образом очутившейся среди пустыни. Постоянные ветра выдули из-под плиты песок, образовав достаточное пространство, чем и воспользовалась ящерица. Не обращая внимания на исходящее из-под плиты злобное шипение, я опустился на колено и еще раз изучил глубоко отпечатавшиеся в песке следы. М-да… ящерка-то оказалась непростой.

Ознакомительная версия.