– В моем положении? – переспросил Сергей. – В каком еще положении? За что меня задержали?
Полицейский щелкнул клавишей компьютера. Поиграл клавиатурой. Развернул пластинку монитора в сторону Сергея.
– В каком положении? В дерьмовом положении, дружок. Вот заявление хозяина машины, на которой тебя задержали, об угоне. Вот акт экспертизы о наличии твоих отпечатков по всему салону. Вот фото автоматических камер на въезде в город, где ты четко виден за рулем. Вот показания свидетелей, присутствующих при твоем задержании. Вот запись твоего задержания, где ты врешь, что одолжил машину. – заскорузлый палец тыкал в сенсорный экран, выдергивая все новые и новые документы.
– Я могу позвонить адвокату? – спросил Сергей.
– Сколько угодно. Можешь даже звякнуть в «Стилус», вдруг твой шеф расщедрится и отправит тебе юриста компании. Это будет всяко лучше того похмельного неудачника, которого тебе предоставят бесплатно. Только я тебе вот что скажу: херня это все, парень. Знаешь, что тебе светит за угон? Три года принудительных работ. Если твой адвокатишка расстарается и выдавит из судьи слезинку-другую, может тебе и скостят годик. Только такому, как ты, там и года хватит. Знаешь, что такое принудительные работы?
Сергей кивнул. Принудительными работами на планете Джорджия называлась банальная каторга, на которой заключенные по двенадцать часов в день работали в шахтах на Южном материке. Поговаривали, что больше трех-четырех лет там не выживал никто.
– Потом, если сдюжишь и не выхаркаешь свои легкие, – продолжал полицейский, – поражение в правах. Ты не сможешь голосовать, тебе запретят проживание в крупных городах, о теплой работе тоже можешь забыть. Такие, как ты, остаток жизни работают на уборке урожая, а в межсезонье пропивают свои гроши в дешевых забегаловках.
– Может, хватит, офицер? – Сергей откинулся на спинку стула. Наручники сдавливали запястья, мешали сидеть. – Пишите, что положено, и не читайте мне сказки. И вызовите адвоката.
– Я тебе не офицер, парень. Это дерьмо оставь для патрульных мальчиков. Я – сержант, и фамилия мне Стетсон. Ясно?
– Ясно. Стетсон – это такая шляпа с полями. Для ковбоев. – Сергей ухмыльнулся.
Стетсон покивал, молча глядя на него своими умными глазами.
– Хорошо держишься, дружок. Ничего, скоро пройдет, – он улыбнулся одними губами. Глаза его при этом остались серьезными. – Ладно, давай закончим с этим. Фамилия?
– Петровский.
– Имя? – сержант, быстро колотя по клавишам компьютера, начал составлять протокол.
Ночь он провел, скрючившись в кресле той же камеры. Спать в нем было невозможно, и всю ночь Сергей балансировал в зыбком полусне-полубреду, то и дело пытаясь устроиться поудобнее. Под утро, с трудом продрав покрасневшие глаза, он умылся холодной водой из раковины, пригладил волосы, и крикнул, обращаясь к потолку:
– Эй, на вахте! Долго еще ждать?
– Недолго, родной, недолго, – издевательским голосом ответил динамик. – Сейчас Стетсон допьет кофе и повезет тебя к началу новой жизни.
Компания действительно предоставила Сергею своего адвоката, чем изрядно удивила его. Он и не знал, что за неполный год работы успел так укрепиться в постоянно меняющемся коллективе. Час работы юриста компании стоил больше недельного жалования Сергея.
– Снимите с моего подзащитного наручники, – сразу же потребовал адвокат – коротконогий упитанный живчик в хорошем сером костюме и золотых очках. – Он не сопротивлялся при аресте и не представляет опасности для общества.
Стетсон пожал плечами и молча сдернул с запястьев Сергея ненавистный кусок пластика. Адвокат присел на скамейку в коридоре суда и начал знакомиться с делом, быстро пролистывая документы на экране органайзера. «Так, так, интересно», – временами бормотал он и поглядывал на Сергея.
Очередь в суд продвигалась быстро. Каждые пять-десять минут из зала выводили очередного бедолагу.
– Ну что? – спрашивали его из очереди.
– Год каторги…
– Полгода тюрьмы …
– Три года…
– Отмазался… – счастливчика проводили восхищенным свистом.
Сергей внезапно ощутил, что ни адвокат компании, ни сам господь бог не смогут вытащить его из этой переделки. Если вчера происходящее казалось ему недоразумением, способным разрешиться за час-другой, то сейчас, стоя у дверей в зал суда и производя нехитрый подсчет, он понял – все, что говорил сержант, реально. Статистика решений судьи говорила сама за себя. Он понял, что этот мир, каким он привык его воспринимать, кончается, и начинается другой, чужой и страшный, здорово смахивающий на ад.
Все дело было в том, что процветание Джорджии основывалось на богатейших залежах трансурановых руд. Городок Эскудо в экваториальной части материка Южный, где были сосредоточены залежи, по сути, представлял собой большой вахтовый поселок. Тем не менее, именно он являлся основой экономики планеты с двадцатимиллионным населением. Вереницы большегрузных транспортов круглосуточно доставляли руду с шахт на обогатительные фабрики. Оттуда обогащенная руда челноками поднималась на орбиту, после чего развозилась на промышленные планеты огромными автоматическими грузовозами. В этой отлаженной цепочке было лишь одно слабое звено – катастрофическая нехватка рабочей силы на участках добычи. Проблема решалась с циничной простотой – транспорты с осужденными на «исправительные работы» шли на Джорджию непрерывной цепочкой. Таким образом, убивались сразу два зайца – правительства имперских планет избавлялись от необходимости содержать огромные исправительные заведения, а компания «Стилус», являющаяся основным игроком на рынке добычи, получала практически даровую рабочую силу. Смертность среди заключенных была такова, что через несколько лет выживали единицы. Именно такие «исправительные работы» подразумевались при любом приговоре. Планета Джорджия поедала расходный материал со скоростью в несколько десятков тысяч душ ежегодно. Судя по всему, Сергею предстояло вскоре пополнить эту бесконечную цепочку.
Заметив его состояние, Стетсон поманил Сергея пальцем.
– Не хочется туда? – сержант кивнул на двери, куда в это время вводили очередную жертву – немолодого уличного торговца наркотиками.
– А есть выбор? – скептически хмыкнул Сергей.
– Выбор есть всегда, – Стетсон достал из папки тонкую пачку листов, заполненных убористым текстом и украшенных имперскими орлами.
– Слушай, парень. Согласись, глупо из-за прихоти смазливой сучки харкать кровью в шахте. Так и быть, я готов тебе помочь. Это – стандартный трехлетний армейский контракт. Полное обеспечение и прочая туфта… У меня друг на базе Форт-Дикс. Подпиши контракт вчерашним числом, я звякну ему, и по старой дружбе он мне не откажет.
