Теперь как-то все поблекло, и покоя не будет до тех пор, пока за разведчиками не закроются двери. Даже тогда надолго останется неприятный осадок и ожидание, что впереди еще немало возможностей проявить себя. Только нужно подождать. Да вот беда – ждать Денис не умел совершенно, теперь он уяснил это для себя окончательно. Поскорей бы уж командир увел отряд на неисследованные земли, тогда можно будет мечтать о чем-то другом. А если не мечтать, то и жить не стоило!
Спать по-прежнему не хотелось, хоть бочка с догорающим мазутом приятно согревала бок. Денис опять видел в темноте тоннеля сон наяву: длинную дорогу, бункер, затерянный среди леса, и самого себя с автоматом в руках, отражающего нападение мутантов. Эту картинку представить было легче всего – боевой опыт у него, несмотря на юный возраст, имелся. Оттого и не выходили из головы ложные надежды…
Командир изначально был против того, чтобы брать в отряд осужденных, но руководство настояло. Настаивало так, что от матерной ругани станция дрожала. Субординация победила, пришлось подчиниться приказу, но принять навязанное чужое решение внутренне Доронин все еще не мог. Убеждал себя, что лучше ненадежные и подготовленные, чем надежные, но неопытные. Работать приходилось и с теми и с другими, а вот результаты отличались не сильно. Ну и… Да пошли они все! Делом надо заниматься, что уж теперь… Отбросить всё второстепенное, а оценивать главное: годен или нет?
«Дело номер…». Солидно звучит, а внутри – сущая дрянь.
Кличка – Нумизмат. Осужден за воровство, причем у своих. Местный сталкер, с Бауманки, тяжело будет Есаулу его видеть. Подозревали, что он часть наверху собранного не сдавал. Есаул сначала поручился, что сталкер честный, да вот только при обыске нашли много интересного. Молчал Нумизмат, так и не рассказал, чего ему не хватало, чтоб у своих воровать. Ничего, этот подойдет.
Глюк. Наркотики продавал. Хорошо бы он их сам не употреблял, но это легко проверяется. Если руки дрожат, получит кандидат пинка хорошего. На поверхности бывал, когда еще Вадимом Першуковым назывался, давно, в общем. Рожа уголовная на фотографии, прямо кирпича просит.
Третий без клички, такому здоровяку кличку давать – жизнь дороже. Еще обидится и по стенке размажет. Контрабанда, беспошлинная торговля. Представить такого караванщиком как-то странно, но если его папка с делом тут оказалась, значит, неспроста. Ничего в деле не написано, наверное, решили, что указание роста-веса скажет командиру все, что требуется. А «химза» нужна какого размера? Ладно, то не его проблемы, пусть снабженцы репу чешут…
Последний, Метрополь – кличка дурацкая, – тоже наркоторговец. Что-то там руководство мудрит с подбором «кадров»: таких субъектов могила только и исправит, а тут за выполненное задание свобода обещана. Опять станции отбросами засорять! А вдруг не сдохнет назло всем в экспедиции и вернется?
Словом, не нравилась командиру идея, и сильно не нравилась. Лучше бы он того юнца взял с собой. Молодой, но боевой – рекомендации неплохие, справки-то Валентин уже навел. А вот вероятность успеха операции маловата, поэтому женщин и детей не брать! Не прогулка, чай, увеселительная. Еще за этими урками приглядывать надо, чтоб их птер сожрал, да подавился!..
Жаль, что не дали ознакомиться со всеми претендентами сразу. Перед командиром стояли три человека и семь вещмешков. На экипировку Альянс все-таки разорился, а вот на людях решили сэкономить. Пропади она пропадом, такая экономия! Доронин предпочел бы недосчитаться чего-то нужного для экспедиции, но в людях быть уверенным до конца. А тут за спиной пойдут четыре придурка, вооруженные под завязку, которых еще придется вести к цели, которая им совершенно безразлична, и каждый из этих четверых будет думать, как бы сбежать по дороге, прихватив с собой патронов побольше. Впрочем, в добросовестности Нумизмата командир не сомневался. Значит, три придурка в отряде. Все равно не легче.
Пунктуальный Есаул был удивлен, что Доронин решил собрать сталкеров у выхода заранее, не видел смысла просиживать целый час в ожидании дрезины с остальными, кто пока еще представлен здесь тощими папками личных дел. Уж одного из них, будь на то его воля, точно не подпустил бы к серьезному заданию. Командир почему-то придерживался другого мнения, и на горячие возражения, что один из сталкеров воровал у своих, повысив голос, грохнул: «Чушь!» Да пусть хоть полстанции украдет, тут нужны другие качества. Их у Илюхи-Нумизата в достатке. И плевать командиру на все остальное! Он и плюнул тут же, прямо под ноги Есаулу и плюнул. Теперь они старались не встречаться взглядами: разногласий накопилось немало и помимо Илюхи. Доронин уже раз десять заставил перетрясти снаряжение, гонял сталкеров то за саперной лопаткой, то за бинтами в госпиталь. Только проводник Мухин сидел спокойно – командир сразу исключил его из зоны своего пристального внимания. Может быть, не дергал лишний раз только потому, чтоб тот с перепугу маршрут не позабыл. А может, и просто не принимал всерьез, сразу назначил в особо охраняемые объекты. Обитатель бункера для Доронина был некоторым подобием бумажной карты, то есть предметом практически неодушевленным. И Казаков не мог не признать, что командир уже подчинил себе группу, а также всю толпу любопытных, которые не мешали сборам и не давали пока повода разогнать их по рабочим местам.
– Стемнеет скоро, наверное, – недовольно сказал командир. – Что за бредовая идея прямо к выходу привозить? Сейчас выгрузят уставших каторжников каких-нибудь, на марш-бросок готовых, как к расстрелу!
– Еще шесть минут.
Дрезина показалась из тоннеля будто в ответ на требование Доронина. Только слишком широкие шаги и руки, сжатые в кулаки, выдавали, что он все же нервничает. Пристальный взгляд приковал к месту начавших было вылезать арестантов. Казаков только мельком взглянул на бывшего соратника. Тот выглядел не хуже прежнего, также флегматично крутил в пальцах старую монетку, из-за которой и получил прозвище Нумизмат. Ильяс Нарбеков больше в отряде не значился, остался только «штрафбатовец». Если даже он получит свободу, на Бауманской ему места не найдется. Есаул считал, что сталкер должен обладать незапятнанной репутацией, иначе престиж профессии не удержать. А вот Доронин на темное прошлое подчиненных внимания не обращал, его больше интересовало настоящее: ни одно движение заключенных, с которых сейчас снимали наручники, не проходило незамеченным. Командир почему-то нахмурился, но пока промолчал, продолжая разглядывать вверенных ему штрафников.
