Пока было затишье, задумался о наших перспективах. Форт этот, фактически маленькая крепость, очень крепкий. Строили его издавна, и с тех пор не раз перестраивали и укрепляли. Судя по всему, первым строением была эта самая цитадель. Наверное, вот то здание, где сейчас располагаются офицерские казармы и офицерское собрание, двухэтажное, приземистое, с толстыми стенами — было поставлено тут первым. Потом его обнесли стеной и поставили во дворе рядом с ним небольшую казарму — то здание, где сейчас располагается храм, кухня и еще что‑то. После этого стена превратилась в казематы, которые потом обсыпали землей. Позже, когда гарнизон увеличился, для его размещение в мирное время построили вокруг цитадели еще несколько казарм. По нынешнему периметру крепости были построены три батареи и прикрывающие их бастионы, насыпан вал, по верху которого шла изломанная траншея с траверсами и ячейками, прокопан неглубокий, простреливаемый с бастионов и валов ров и, в общем, судя по всему, так крепость и приобрела свой нынешний вид. Вдобавок тут имелась серьезная сеть подземных ходов, соединявших между собой бастионы, батареи, казематы и казармы, но вроде бы в цитадель подземные ходы не выходили.
Построена крепость очень крепко, надежно и выдержит обстрел из тяжелых орудий, другое дело, что нет таких крепостей, которые, как известно, не смогли бы разломать не только большевики, но даже просто очень упрямые вояки. Конечно же, у крепости есть некий 'запас прочности' и автономности тоже, но, судя по всему, на месяц уж точно хватит припасов, а за месяц всяко сумеют подойти войска с метрополии. Правда, как в том анекдоте — 'есть нюанс'. Сейчас крепость осталась без артиллерии, только батарея минометов, которая прикомандирована сюда недавно и, насколько я понимаю, не имеет такого уж большого запаса боеприпасов. Таким образом, вся оборона крепости будет теперь строиться исключительно на ружейном огне, а это уже несколько меняет дело. Если противник подтянет пушки, то противопоставить ему будет нечего. Наши минометы весьма мощные, пятидюймовые, но мину кидают не далеко — версту с лишком, не далее. И если начнется серьезная осада, с обстрелами артиллерией, то долго она не продолжится — раздолбают и займут, выжимая по частям. Но это — если война, а тут ведь какие‑то взбунтовавшиеся драгуны… Даже если подойдет весь драгунский полк с его батареями пушек и легких гаубиц, они вряд ли смогут полностью захватить крепость до подхода наших, но придется несладко. Крепость, честно сказать, к такому внезапному началу войны была не готова. На учениях, не этих, которые были, а неделю назад, нас, новобранцев, обучали набивать мешки с песком, и складывать из них всякие фортификационные 'архитектурные излишества'. И объясняли, что при угрозе войны, так сказать при обострении международной политической обстановки, вся крепость была бы во множестве мест перегорожена противоосколочными траверсами, представлявшими собой деревянные стенки, обложенные с двух сторон мешками с песком. Они же образовывали бы дополнительные рубежи обороны. Такие же траверсы были бы возведены во многих траншеях, кое — где даже в казематах, в потернах. Брустверы на валах были бы усилены мешками с песком, кое — где траншеи были бы перекрыты, должны были быть опутаны все валы колючей проволокой, ну и конечно была бы цела артиллерия, возможно еще и усилена. Завезли бы больше припасов и, наверное, прислали бы больше войск. Выставили бы заставы усиленные, секреты и дозоры, блок — посты на дорогах, а если бы позволили силы — то и предполье бы оборудовали, окопами, артиллерийскими позициями и блиндажами — и пехота, и артиллерия крепости учена вести бой и в поле… Да и просто по тревоге бы были подняты все, и такого безобразия бы не случилось. Но ничего этого сделано не было. И в общем крепость, хоть и представляла собой крепкий орешек, да только теперь перспективы у нас были не самые радужные, хотя, конечно, и не как у Шарика…
От общих перспектив, перешел к своим, личным перспективам — вспомнил как еще буквально несколько часов назад, сегодняшним утром, греясь на солнышке на бастионе, я мечтал о своих будущих жизненных успехах. Домечтался. Мечталось о тихой сытой должности — невеликой и бесхлопотной, в захолустном гарнизоне, о том, чтобы скопить деньжат на какой‑нибудь домик в деревне, найти подходящую женщину, и дожить до старости тихо и мирно. И вот на тебе. Снова я оказался на какой‑то глупой, непонятной, нахрен мне не нужной войне. Оказался опять как‑то случайно, по — дурацки, и вот теперь снова, в форме, в окопе, с винтовкой. Дежа вю, мать его конем. Как там говорил этот литературный герой, Фауст что ли: 'Земную жизнь пройдя на половину, я снова оказался чорти — где.'
Грустные мои раздумья прервал глухой, такое впечатление, что подземный, взрыв. Из множества водосточных колодцев, разбросанных по внутреннему двору крепости и перекрытых решетками, а так же из подвальных этажей ближайшей к первой батареи казармы, выбило клубы дыма и пыли. Кто‑то справа от меня выматерился.
— Ах, демоны! — Прорычал Балу. — Ты посмотри, потерной к казарме прошли, двери взорвали. Что же наши‑то прошляпили, они же отряд собрали в потерну, и бомбомет, чтоб выкурить с первой батареи, а тут смотри‑ка, пропустили!
Командир приказал открыть огонь и мы, не очень понимая, куда все‑таки следует стрелять, приказание, тем не менее, исправно выполнили. Выпуская уже вторую обойму, пытаясь попасть по бойницам бастиона и второй батареи, подумал, что лучше было бы, наверное, попытаться закинуть гранаты в водосточные колодцы. Да только до ближайшего метров пятьдесят. Подойти же не дадут — все простреливается. Гранат бы, наверное, ушло немало, хотя, кажется мне, и польза от этого была бы. Не успел дострелять вторую обойму, как приказали 'прекратить огонь!'. Воспользовавшись паузой, набил патроны в обоймы. Тут как‑то не принято, обоймы держат на 'резкий случай', а так — добивают магазины по одному по возможности. По мне так лучше вот так, как я.
Из подвала казармы слышались выстрелы и крики. Во дворе началась суета. Собравшиеся солдаты выбегали через задние ворота, и кругом неслись к непростреливаемой стороне казармы, скапливались там, очевидно, собирались отбить ее. Выглядело все это довольно суматошно и неорганизованно, впрочем, так продолжалось недолго. Довольно скоро там появились двое офицеров, а солдат словно бы поубавилось. Очевидно, разогнали их по местам. Несколько солдат подтащили к окнам подвала казармы сумки с гранатами, и начали методично туда забрасывать гранаты. То и дело слышались приглушенные взрывы. Гранаты у нас в основном навроде немецкой колотушки, тоже с теркой, тоже боятся сырости, в общем, и тоже начинены какой‑то слабенькой дрянью. Для экономии, надо думать. И ручка у них короткая, как у наших старых эргэдэшек по размеру. Толку от такой гранаты на мой взгляд маловато, только если близко или вот в помещении где. Тут вон они как стараются — ну, да — не поранит, так приглушит точно. Потом, вроде бы, судя по стрельбе, была попытка штурмовать подвал, но вскоре снова стали бросать гранаты. Очевидно, 'не отбили мы погребок'. Таким способом, выходит, выбить противника не получалось. Все затихло на некоторое время, постреливали, кидали в окна гранаты, но так, больше для беспокойствия.
