Ознакомительная версия.
Дверь кабинета Кена была настежь открыта (это «Первый Закон Келманна», то есть так у нас заведено со дня основания обсерватории), и, еще подходя к его офису, я услышал, как он по-русски говорит с кем-то по телефону:
— Да, Ян… Хорошо… Don’t worry, я буду проверить… I let you know… До свиданья…
Когда я служил на военном флоте, учителя занимались с нами русским и китайским языками, чтобы мы могли слушать русских и китайских военных летчиков и подводников. С тех пор я знаю весь русский мат и три десятка приличных русских слов и выражений, а по китайскому языку даже помогаю дочке делать школьные уроки.
Положив телефонную трубку, Кен поднял на меня свою лысую голову.
— Привет, Стив! Ты не поверишь, сейчас мне звонил Ян Замански, директор Пущинской обсерватории под Москвой. Я, между прочим, был там еще в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году на сборке их главного телескопа. Так вот, он сказал, что какой-то хакер заслал на «Астрон» сообщение о высадке на землю десанта инопланетян. Представляешь, до чего дошли эти гениальные юные мерзавцы!
Вместо ответа я молча положил перед Кеном только что привезенное Сиднеем Бэрроу «Послание».
Кен изумленно посмотрел на текст, потом на меня, потом снова на «Послание». Но дочитать его не успел — телефон на его столе загудел снова. Он снял трубку и через десять секунд изумленно воскликнул:
— Что?! — Затем с озабоченным лицом выслушал то, что ему сказали, осторожно положил трубку на рычаг и посмотрел на меня. — В Нью-Мексике вышли из строя все двадцать семь радиотелескопов VLA…
И в этот момент в офис влетел Радий Хубов, руководитель всей российской радиоастрономии, многолетний соавтор Кена и мой партнер по шахматам и теннису. Молодой, еще нет сорока, академик, он единственный в нашей обсерватории ходит на работу в строгом костюме и при галстуке. Но при этом постоянно, даже когда пишет на компьютере свои статьи по-английски, мурлычет какую-то популярную в России песню про смуглянку-молдаванку, с которой ему очень хочется встречать над рекою летние зори. Впрочем, понятно почему — в свои тридцать семь толстяк Радий все еще холостяк…
Но сейчас ему явно было не до той смуглянки-молдаванки.
— Катастрофа! — крикнул он с порога. — Мы потеряли связь с космической станцией «Астрон» и всеми спутниками! Интернет отключен, мобильной связи нет во всем мире!
Я посмотрел на часы. Было 13.17, этот инопланетный капитан FHS-77427 применил «меры активного воздействия» даже раньше обещанного времени.
Как известно, летом американский президент играет в гольф на Мартас Вайнярд, острове-курорте в пяти милях от Кейп-Кода. Рождественские каникулы он проводит на поле для гольфа на Гавайях, а мартовский брейк — на Палм-Бич во Флориде. Но все остальное время он вынужден томиться в Белом доме, где, спасаясь от безделья, играет в карты с женой и помощниками. Обращаю ваше внимание на то, что в этих моих словах нет ничего осуждающего. Когда государственная машина работает, как атомные часы нашей обсерватории, и когда на всех ее ключевых постах денно и нощно трудятся талантливые, высокообразованные и не коррумпированные чиновники, думающие только о благе своего народа, то президенту и незачем прибегать к так называемому ручному управлению, как это постоянно вынужден делать, например, президент России. Правда, рекордная безработица, жуткая инфляция и крах всей системы здравоохранения портят нашу статистику, но кого в Белом доме волнуют эти «пятна на солнце» в стране, провозглашенной президентом «страной великой социальной справедливости»? По сообщениям телеканала GBTV, даже в тот день, когда наша авиация и флот проводили сверхсложную операцию по уничтожению Бен Ладена, президент преспокойно сыграл пятьдесят партий в покер! Иными словами, как любит говорить знаток русской поэзии Радий Хубов, «ничто нас в жизни не может вышибить из седла!».
Но в этот день президенту пришлось оторваться от гольфа — благо, еще при Джоне Кеннеди на остров Марты была по дну Бостонского залива проведена кабельная спецсвязь. И теперь в 13.47 в скромном президентском бунгало президент, разгоряченный гольфом, в промокшей от пота футболке, сидел перед широкой, во всю стену панелью телеэкранов, на которых шло его экстренное совещание с главами «Большой восьмерки» — Великобритании, Германии, Италии, Канады, России, Франции и Японии. И если в Европе в это время было восемь вечера, то в Москве уже десять, а в Японии вообще глубокая ночь. Поэтому европейские президенты и премьер-министры выглядели недовольными, русский президент усталым, а японский премьер-министр — сонным.
— Извините, фрау и господа, но произошло событие настолько важное, что я вынужден оторваться от отпуска и оторвать вас от ваших дел, — сказал президент, привычно, как на трибуне, поворачивая голову слева направо и справа налево. — Судя по тому, что только внеземное вмешательство способно блокировать нашу связь со спутниками, парализовать Интернет и ввести режим радиомолчания на всей планете, к нам действительно летит космический корабль, причем с явно недружественными намерениями. Я думаю, русские знали об этом еще месяц назад, но по своей привычке все засекречивать не позволили своим ученым тут же сообщить нам. А теперь так называемые «меры воздействия» этих нежданных пришельцев вызвали хаос — без радиосвязи у нас уже разбились четырнадцать самолетов, закрылись все аэропорты, а корабли и танкеры с нефтью сбились с курса. Биржи и банки не работают, даже мы с вами можем теперь общаться только по правительственному кабелю. В связи с этим нам нужно срочно выработать единую позицию, чтобы говорить с пришельцами от имени всего человечества. Прошу высказываться коротко и конструктивно. Кто начнет?
— Well… — сказал британец после короткой «паузы вежливости». — Могу я?
Всеобщее молчание означало согласие, и он продолжил:
— На мой взгляд, не следует сгущать краски. Интернета действительно нет во всем мире, но режим радиомолчания распространяется только на американскую территорию. В Лондоне, Глазго, да и в Европе все аэропорты открыты. Между прочим, одиннадцатого сентября две тысячи первого года было куда хуже — тогда из-за взрыва Всемирного торгового центра вы посадили на землю всю мировую авиацию, и ничего — мы это пережили.
— К тому же… — вмешался темпераментный француз. — Вы позволите?
— Давай, — согласился американец.
— Я хочу добавить, — торопливо сказал француз, — не работает только то, что связано с радиоволнами. А все, что идет по проводам — и старое телевидение, и электричество, и даже телефонный кабель, проложенный сто лет назад по дну Атлантики, — все функционирует в обычном режиме. По этому кабелю мы с вами сейчас и общаемся…
Ознакомительная версия.
