— Бля, с раннего утра как белка в колесе. Слушай, Муконин, у нас ордер на обыск. За подписью премьер-министра. Показать?
— Покажи.
Угрюмый комитетчик достал из внутреннего кармана пиджака сложенную вчетверо бумажку и развернул перед Костей. Тот внимательно пробежал глазами по строчкам. Усатый воровато спрятал бумажку обратно.
— Это какая-то ошибка, — хмыкнул Костя, потом снова сел рядом с Машей.
— Как знать. Обыск покажет. — Усатый равнодушно повел плечом.
Двое молодцев скинули свои куртки в прихожей, один остался там и зашуршал. Второй братец вернулся и, остановившись у плательного шкафа, натянул прозрачные перчатки. Затем он раскрыл дверцы и начал ощупывать одежду. Муконин тупо уставился на его коротко стриженый висок с идиотски выбритой дорожкой, стрелой уходящей за ухо.
«В этой дурацкой республике, мать ее, можно по особому распоряжению человека убить!» — подумал Костя.
— Ну, и что мы ищем? — спросил он вслух.
Рядом Маша настороженно зашелестела одеялом.
— Поступили сведения, — главарь мутными глазами посмотрел на Костю, — что у вас находится пистолет, из которого стреляли в Комова.
Костя ощутил, как по телу пробежал легкий ток.
Покончив со шкафом, парень с дорожкой на виске неодобрительно цыкнул. Досадливо хлопнув дверцами, он перешел к комоду. Выдвинул верхний ящик и начал нашествие варваров.
— Может, вы не будете нас утруждать, и сами отдадите пистолет?
Муконин покачал головой.
— Нет у меня никакого пистолета.
— Не хотите? Ну, как хотите. Ладно, будем искать.
— И вообще, имейте совесть, дайте хоть даме одеться, — вдруг вскипел Костя.
Тип с выбритым виском повел носом в их сторону (рука застыла с повисшим на ней проводом удлинителя), тонкие губы растянулись в пошлой ухмылочке. Комитетчики переглянулись.
— Бобер, отвернись, — устало бросил усатый, а сам поглядел в окно. — Пожалуйста, мы не смотрим.
Костя приподнялся и дотянулся до стула, прихватил свою рубашку. Отдал ее Маше, та, мелькнув молочной наготой с бурым соском, торопливо натянула рукава и принялась застегиваться.
«В другой ситуации это было бы прекрасно, — с грустью подумал Муконин. — Утро, постель, девушка в твоей рубашке. Ничто так не идет женщине, как мужская рубашка на голое тело».
— Спасибо, — демонстративно сказал Костя, когда последняя пуговица поддалась ей.
Усатый равнодушно посмотрел на них, потом в сторону коридора.
— Эй, Гога, что у тебя там? Долго еще?
— Тут ничего нет, — раздался приглушенный голос из прихожей.
«Только тупые отвечают таким тоном», — усмехнулся про себя Костя.
— Посмотри на кухне, в шкафах. В туалете посмотри, в бачке.
— Щас сделаем.
Тем временем, Бобер перерыл уже все ящики комода и перебрался к серванту. Захлопали стеклянные дверцы.
В желудке заныло. Костя с досадой вспомнил о куске колбасы, притаившемся в холодильнике, — остатки правительственного продпайка. Этой заначкой он поленился вчера угостить Машу. Тут же замечталось о крепком горячем чае. Но под рукой были только сигареты. Он взял со столика пачку с зажигалкой, вытянул сигарету и прикурил.
Бобер быстро завершил поиски в серванте. Развернувшись, он подозрительно посмотрел на диван. Костя будто бы почувствовал поле, испускаемое пистолетом. Еле удержался, чтоб не поглядеть на то место.
— Так-с. Не могли бы вы потесниться? — противный рот кровожадно улыбнулся.
— Вот именно, давай-ка, посмотри там, — воодушевился командир. — Может статься, он его под подушкой прячет.
— Ща глянем, Саныч.
У Кости зажгло виски. Он отодвинулся на край дивана, Маша прижалась к нему. Она показалась теплой и хрупкой, неприбранные волосы запахли весной.
Бобер перевернул подушки, пощупал рукой простыню. И вот эта большая, волосатая, с родимыми пятнами, рука неумолимо углубилась в проем у подлокотника. Подвигалась туда-сюда и замерла. На скуластом лице Бобра на мгновение застыло выражение счастливого грибника. В следующую секунду пистолет был извлечен на свет.
— Ага, нашлась игрушка, — натурально потирая руки, обрадовался Саныч.
Бобер бережно, точно у него в руках очутился золотой слиток, передал пистолет Санычу. Тот, предварительно извлекши носовой платок, завернул «игрушку».
— Господин Муконин, — торжественно сказал он, вставая, — это ваше оружие?
— Нет, не мое, — посмотрел ему в глаза Костя.
— Тогда как вы объясните его присутствие в вашей квартире?
— Послушайте, вы не имеете права! — вдруг возникла Маша. — У вас даже нет понятых.
Костя крепко взял ее за руку, но она добавила:
— Это пистолет ублюдков, которые напали на нас вечером.
— Вот как? — театрально удивился усатый.
«Впрочем, что тут скрывать, — сказал себе Костя. — В любом случае, надо говорить правду».
— Да, на нас напали грабители, когда мы шли домой накануне. Этот пистолет я отобрал у них.
— Очень интересно. У вас есть их приметы?
— У меня есть отпечатки пальцев на сумочке, — снова вклинилась Маша.
Костя чуть сильнее сжал ее руку.
— Я смогу их описать, — тихо сказал он.
— Ладно, разберемся в конторе, — вздохнул Саныч. — Гоген, ты там не сдох? Отбой уже… Господин Муконин, вы задерживаетесь по подозрению в покушении на министра Комова. До выяснения всех обстоятельств. Собирайтесь.
— Хорошо. Только попрошу вас выйти, — спокойно сказал Костя, выпустив Машину руку.
— Мы подождем в прихожей, — согласился усатый.
Они вышли.
— Послушай, как же так? Скажи ты им, ты же не виноват! — ясные теперь глаза Маши так смотрели на него, что ему стало не по себе.
— Успокойся, все будет хорошо. Я разберусь с этим и вернусь, не успеешь и моргнуть, а ты пока хозяйничай тут. Если что, еда в холодильнике.
Он затушил сигарету в пепельнице. Затем быстро оделся. Остановился посреди комнаты. Маша рассеянно молчала. Он подмигнул ей, мол, все будет окей. И вышел.
* * *
Повезли на раздолбанной вазовской «пятнашке». Саныч сел с водителем, Бобер и Гоген — на заднем, приперев с боков Муконина. От них запахло потом, в машине кочегарила печка. Водила, как киборг, вяло покручивал лысеющую голову на бычьей шее, заглядывая в зеркала.
Хмурый Ебург, как издавна называли город в народе, беспардонно выбрасывая из сердца катерину, — хмурый Ебург вяло просыпался. Над мегаполисом курился серый смог. Тусклый желток солнца прятался где-то сбоку. Недостроенные высотки с мрачной чернотой окон нелепо красовались рекламными банерами на цоколях. Рота солдат в бушлатах защитного цвета, с Калашниками наперевес, угрюмо маршировала по трамвайным путям. Боязливо озираясь, безликие прохожие спешили по своим делам. Тут и там бросались в глаза вывески с большими красными буквами.
