Энрико недоумевал: неужели эта девушка не боится говорить такие крамольные вещи солдату Директории? Или она настолько доверяет ему? Но откуда у нее такие мысли?..
– Знаешь, – решительно сказал Энрико, – Я считаю, что ты не права. Потому что…
И тут пискнуло пристегнутое к воротнику переговорное устройство:
– Тревога! Всем срочно прибыть по местам расположения! Повторяю: тревога! Всем немедленно прибыть по местам расположения!
– Что-то случилось, – пробормотал Энрико, – Агнесса, пошли со мной…
– Нет, – бесцветно сказала она, – Я не могу…
– Я не брошу тебя здесь одну! Возможно, это нападение сепаратистов!
– Нет, – твердо сказала Агнесса, и они снова встретились взглядами, – Я останусь.
Казалось, от потоков невидимой энергии расплавятся зрачки. Агнесса отвела взгляд и бросила:
– Иди, тебя ждут!
– Черт! – в сердцах воскликнул Энрико, – Черт! Как все некстати! Ладно, я завтра тебя найду… Там же. Договорились?
– Тревога! – орала рация, – Общий сбор!
– Так я зайду?!
Агнесса молча кивнула.
Энрико развернулся и побежал в сторону центра, одновременно крича в переговорное устройство:
– Кен! Подбери меня, живо! Я у фонтанов, на набережной! Да, большой такой каскад со статуями…
– Внимание! – раздавался в наушнике голос майора, – Соблюдать осторожность! Они могли оставить засаду…
Сжимая рукоять автомата, вместе с другими настороженными, готовыми к любой неожиданности, бойцами, Энрико подходил к тому, что еще вчера было веселым и легкомысленным цирковым балаганом. Сегодня это яркое полотняное здание выглядело жуткой и дико циничной насмешкой неведомого коварного шутника.
Только вот веселого желтого флага с бубенцами над конусом шатра теперь не было.
Он знал, что должен был увидеть, ему сказали. Но все равно, картина оказалась куда страшнее любых предположений.
Здесь были они все – восемьсот с лишним бойцов и командиров ударной группировки штурмовой бригады «Лос-Командорс», чьими в основном руками так легко и празднично была взята и присоединена к Директории эта, казалось, такая легкомысленная планета. Все – вместе с легендарным полковником Рамиросом, узнать которого можно было теперь только по забрызганным кровью наградным планками.
Они были расстреляны, как дети, прямо на своих местах, откуда хотели посмотреть на обещанное шоу и голых красоток. У многих на коленях остался рассыпанный поп-корн, картонные стаканчики из-под пива и колы вперемешку с запекшейся кровью.
Это было просто невероятно – никто из них не пытался оказать сопротивления, никто не вскочил со своего места, никто не попытался спрятаться. И это притом, что все до единого здесь – опытные и тренированные бойцы, которые при одном виде оружия моментально становятся хладнокровными машинами убийства с компьютером в голове и реакциями хищника.
Очень, очень странно…
Энрико стоял на посыпанной песком арене, словно собирался выступать с цирковыми номерами перед этими страшными мертвыми зрителями. Прямо на него смотрело дико улыбающееся лицо, украшенное огромной дырой во лбу – словно убитый так до сих пор и не понял, что его не развлекают, а именно убивают…
– Рафаэль… – дрогнувшим голосом произнес Энрико, – Хосе…
Его лучшие друзья сидели в первом ряду в нелепых позах, и рука Хосе сжимала смятую судорожно сведенными пальцами пивную банку…
Энрико стало не по себе и он, тяжело дыша, выскочил на воздух.
– Черт! Черт! – повторял он, – Как же так? Почему?..
И тут он заметил на другом конце площади знакомый силуэт.
– Агнесса? – прошептал он.
Девушка отчаянно махала ему рукой, звала его.
Энрико оглянулся на шатер, к которому сбегались вооруженные солдаты. Быстро организовывалось оцепление, во внутрь забегали саперы, медики и военные следователи.
– Я быстро… – сказал он сам себе и бросился к Агнессе.
– Сержант, ты куда?! – голосом майора рявкнуло переговорное устройство, – Сержант! Назад, на место!
Энрико не среагировал на приказ. Он бежал мимо несущихся на встречу бронетранспортеров и черных машин контрразведки к краю площади, где ждала его та, что одним появлением могла заставить наплевать на любой приказ.
У края площади он остановился. Что за напасть? Девушки не было!
– Агнесса! – крикнул он, – Ты где?
Энрико в недоумении провел рукой в защитной перчатке по мокрому лбу. Неужто, у него начались галлюцинации?
Для очистки совести он забежал в ближайший проулок…
И тут грохнуло.
Энрико показалось, что его с размаху ударили о землю и сразу же облили кипятком, чтобы усилить эффект. Сверху посыпались куски крыши, кирпичи, мусор. Тяжелый обломок шарахнул по затылку – спасла каска. Стараясь не дышать, Энрико отполз к стене и нырнул в какую-то дверь. Снаружи, казалось, горел сам воздух.
«Темозаряд. Тройной», – машинально отметил он.
Наконец, буря на улице улеглась. Энрико, шатаясь, вышел из проулка. Легкие сводило от горячего, почти лишенного кислорода и наполненного пеплом воздуха, невозможно было остановить кашель.
Тот, кто убил его друзей, поставил в своем грязном деле жирную точку: на месте площади, балагана и парка развлечений теперь было поле легкого, как пыль, пепла. Только хрупкие, как стекло, остовы бронетранспортеров нарушали эту спокойную пепельную гладь, да поднималось к небу дрожащее горячее марево…
Ударного звена штурмовой бригады «Лос-Командорс» больше не существовало.
2
В кабинете для допросов было душно, да еще и дико накурено. Правда, не в положении Энрико было предъявлять претензии к комфорту. То, что его допрашивал сам полковник Аугусто – начальник контрразведки корпуса – не сулило ничего хорошего. Этот полковник был сущим дьяволом: он видел людей насквозь и в каждом находил какие-то грешки. А любого, даже самого мелкого из этих грешков для Аугусто было достаточно, чтобы поставить человека к стенке. По его мнению это было универсальным решением всех проблем. Действительно: зачем мучить себя сомнениями и подозрениями? Нет человека – нет проблемы. Но вначале надо по максимуму вытянуть из того информацию.
– Ну, что, сержант, – выпустив струю дыма из узкогубого рта, произнес полковник, – Хочется тебя, все-таки выслушать по поводу всей этой неприятной истории…
– И что же вы хотите от меня услышать, мой полковник? – Энрико до конца старался держаться независимо и гордо.
Ведь он не был ни в чем виноват. Ведь так?
Самое страшное, что он сам уже не был уверен в собственной невиновности. К подушечкам его пальцев пластырем были примотаны электроды штабного «полиграфа». Техник с ухмылкой пялился в монитор, разглядывая ломаные графики страхов и неуверенности Энрико. Для него этот сержант был, как на ладони – глупый младенец, с начисто содранной кожей и оголенными нервами.
