– Иначе вы были бы осмотрительнее, заключая со мной договор, – словно бы и не слушая слова Кааса, закончил свою фразу Готор. – Всего лишь «не убивать меня». Тут ведь ни слова не говорится, что я буду препятствовать в этом кому-то из моих людей или что я не оставлю вас связанным на этом берегу, передав в руки родителей тех детей, которым вы угрожали смертью. В конце концов, я могу вас передать правосудию города Оээруу, чтобы вас казнили. Но я не буду делать ничего из вышеперечисленного. Я убью вас сам, нарушив собственную клятву.
– Но, сударь!
– Видите ли, Каас, вы сделали большую ошибку, когда решили шантажировать меня этими детьми. В моих краях тоже встречаются такие мерзавцы, и по нашим законам их и за людей считать нельзя. Им можно обещать что угодно и нарушать клятвы, торговаться, иногда даже выполнять их требования. Но в конечном итоге их ждет смерть.
После этих слов Готор вытащил из-за кушака пистолет и выстрелил обреченно смотрящему на него Каасу точно в сердце. А потом скривился от отвращения и плюнул.
Странно, но на следующий день состояние почти у всех участников вчерашних событий было таким, словно бы они пережили настоящее сражение. Лень, апатия и даже ощущение, будто болят несуществующие раны.
Готор ходил особенно хмурый и, что уж совсем было на него не похоже, придирался к встречным по разным пустякам. После того как он наорал на почтеннейшего Йоорга, вновь начавшего приставать к нему с какими-то своими открытиями, Ренки решительно отозвал друга в сад, чтобы серьезно поговорить без лишних ушей.
– Да не в этом дело! – буркнул Готор, выслушав пламенную речь товарища. – Убил и убил! И даже то, что слово свое нарушил, – плевать! Я ведь уже сказал, как у нас относятся к клятвам тем, кто берет детей в заложники. И дело даже не в Амулете, вернее, как раз в нем. Просто этот Каас напомнил мне… У нас ведь отнюдь не случайно подобное отношение к таким сволочам. В моем мире еще совсем недавно было очень популярно добиваться своего как раз вот такими методами. Да и сейчас рано еще говорить, что мы от этого полностью избавились, даже несмотря на принятые меры. Нет, я в принципе понимаю, что не… Просто… Просто страшно становится от мысли, что эта зараза проникла в ваш мир вместе со мной! – наконец выпалил он, словно бы срывая с раны присохший бинт. – Каас ведь, сволочь такая, сказал, что на эту идею его навели мои манипуляции с заминированными бочонками. Да еще и гранаты эти, мушкеты, пушки – кажется, от меня вашему миру только один вред! Вон мой предшественник, Манаун’дак. Принес в ваш мир математику, письменность, медицину и еще кучу всякого полезного, чем вы спустя тысячи лет продолжаете пользоваться, а я – только новые идеи, как убивать других людей! И что это обо мне говорит как о человеке?
– Но ведь ты еще и… э-э-э… корабли новые строил! – поспешил возразить другу Ренки. – Да и вообще – ты и твои изобретения убивали врагов! А тот колокол, в котором можно ходить по дну! – вспомнил внезапно Ренки еще одно достижение приятеля. – Сколько всего ценного мы смогли поднять со дна бухты Фааркоона! Опять же и фарватер расчистили. Помнишь, как купцы тебя за это благодарили? И налоговая система, введенная по твоим советам… Кажется, герцог Моорееко все-таки признал, что она работает, и работает намного лучше предыдущей!
– Нет такого изобретения, которое будет убивать только врагов, – мрачно уставившись в землю, ответил на это Готор. – Рано или поздно, но оно доберется и до друзей. Да и враги тоже ведь люди, в большинстве не лишенные ума, чести, смелости или даже доброты. Просто воюют они под другими знаменами. Так что этот аргумент не подходит – в результате моего появления тут убийств в вашем мире просто станет больше. Вот чем я «осчастливил» вас! И даже мой подводный колокол вы рано или поздно приспособите, чтобы топить корабли. А налоги… Знаешь, не помню я в истории хоть одного персонажа, которого бы благодарили за «изобретение» налогов. Ваш мир… Лет через сто – двести он бы наверняка и сам смог додуматься до всех моих «изобретений». А может быть, придумал бы что-то получше. А теперь уже не придумает, потому что я предложил готовое решение, возможно, не самое лучшее. Нет, не зря умные люди советовали мне не злоупотреблять прогрессорством! А я вот не послушался.
– Прекрати! – не выдержав, рявкнул Ренки. – Ты же спас королевство! Если бы не твои изобретения, возможно, сейчас армия республики маршировала бы по Тооредаану! Так чего ты разнылся как я не знаю кто! Это плохо, то нехорошо, – передразнил он манеру приятеля. – Вспомни, что ты мне сам говорил после той моей дуэли с оу Гаантом Краасом? Делай, мол, как считаешь нужным, что-нибудь да будет. Как-то так!
– Делай, что должно, и будь что будет, – с улыбкой поправил Готор. – Только вот делал ли я то, что должно, или то, что мне делать было проще и приятнее? Впрочем, ладно. Извини, что вывалил это все на тебя. Забудем. Давай лучше думать, что полезного можно сделать сейчас.
– Полагаю, – язвительно заметил Ренки, – тебе сейчас будет полезно пойти и извиниться перед почтеннейшим Йооргом. Ты наорал на него совершенно напрасно!
Профессор Йоорг был всерьез обижен и потому принял извинения довольно холодно. Но Готор был тем еще змием и умел найти лазейку даже в самую неприступную крепость. Он принялся задавать профессору вопросы о работе, и вскоре ледяная стена почтеннейшего Йоорга начала издавать звуки капели и растекаться мелкими лужицами, а уже минут через десять профессор болтал без умолку, делясь своими открытиями:
– Наверное, это не очень хорошо… Стоило бы, конечно, доверить эту работу специально обученным людям, которые занимаются исследованиями в специальных лабораториях университета Западной Мооскаа. Но, признаюсь: я не выдержал! Примерный состав я знаю, нужные компоненты нашел. И вот, извольте видеть: древние свитки, находившиеся в кладе Ваанююши, уже можно читать! Для этого-то и понадобилось всего-то… Впрочем, вам это, наверное, неинтересно. Но вот сами свитки… Такой специалист по древним языкам, как вы, благородный оу Готор, просто не может не заинтересоваться столь удивительным материалом!
– Действительно, профессор, это настоящий подарок. Я, признаюсь, не надеялся изучить эту находку еще в этом году и потому старательно загонял свое любопытство под камень. Это, я так понимаю, стандартный имперский. – Готор начал аккуратно перебирать свитки, ныне растянутые на специальных рамках. – А вот это уже очень интересно: какой-то переходный вариант между обычным russkim, в смысле языком Манаун’дака, и классическим имперским. М-да… Оказывается, russkij тут знал кто-то еще. И кто же это у нас такой будет? Лин’гасу, имя времен Манаун’дака, значит, умник принадлежал к знати ранней Старой Империи. Кстати, кажется, я это имя где-то уже мельком встречал. Так, а о чем он нам пишет? Что-то такое медицинское. Надо будет поинтересоваться у медиков, может быть, они знают этого персонажа.
