Анатолий ни за что не протянул бы на Крематории так долго, если бы не перестраховывался даже в тех случаях, когда это казалось излишним. Вот и сейчас он остановился и, нахмурившись, уставился в проход. Никаких причин для беспокойства не было, кроме одной… Накопленный с годами опыт подсказывал, что лучший способ сохранить голову на плечах — пользоваться ею даже тогда, когда другим все до фонаря. Лишний раз удостовериться, что все в порядке, не помешает.
— Шеф, — тихо сказал Анатолий и кивнул в сторону шахты.
Осторожный начальник понял его без единого слова и бросил охраннику, что шел справа:
— Малак, сходи-ка посмотри.
Тот заупрямился.
— Какого черта? Ни хрена там нет. Все тунеядцы надежно заперты в клетках. Зачем тратить зря время? Только потому, что Анатолий сказал?
Но начальник тюрьмы не расположен был спорить.
— У него на это нюх!
Ворча себе под нос, Малак отправился исполнять приказ. Дуруба пропустил его ругань мимо ушей. На такой работе и в таком месте людям нужно позволять выпускать пар. Выпускать пар на Крематории. Смешно звучит.
Ладно, надо придерживаться плана. Все деньги, обещанные за голову преступника, остались у него, а охотников, естественно, обвинят в том, что по их вине была разрушена тюрьма. Власти, которые заинтересованы в этой долбаной Крематории и вкладывают в нее деньги, начнут скулеж из-за высокой стоимости восстановительных работ. После чего, повздыхав, смирятся с неизбежным, обложат налогоплательщиков искусно замаскированным налогом, наскребут деньжат и тюрьму восстановят. Но Дурубе все это уже без разницы. Он возьмет причитающуюся ему часть денег и уйдет на покой. В такое место, где попрохладнее, чем на Крематории. И где идет снег.
Все еще жалуясь на судьбу-злодейку, охранник на дне шахты привел в движение самоходный подъемный механизм. Раздался скрежет, кабина двинулась вверх по винтовому каналу, уменьшенной копии того, в котором поднимался и опускался пост управления тюрьмы. Преодолев сопротивление скопившейся пыли и грязи, кабина поднялась на полметра над поверхностью и остановилась.
Смирившись с тем, что придется попотеть, охранник полез наверх, под крышу. Отсюда хорошо было видно все, что происходит на поверхности. Он взглянул на хронометр. Судя по нему, солнце еще пребывало под горизонтом.
Будь это не так, он ни за какие коврижки наверх бы не полез. И никто в здравом уме не полез бы.
На поверхности кто-то был!
У охранника даже челюсть отвисла, когда он заметил бегущие фигуры. На машины не похожи, значит, люди. Явно выжившие из ума, но то, что они бегут, и притом довольно быстро, сомнений не вызывало. А ведь им никуда бежать не положено. Им положено умереть.
Недоразумение вполне поправимое. Охранник достал ружье и устроился поудобнее, чтобы прицелиться в первого из беглецов. Но не успел он это сделать, как бегущие люди резко свернули в сторону и исчезли в расщелине. Неужели заметили? Это невозможно. Никто не способен заметить движение на таком расстоянии. Или способен? Малак подумал вдруг о том заключенном, которого привезли последним. О нем Дуруба все уши успел прожужжать.
— Что там, черт возьми, происходит? — послышался нетерпеливый голос начальника тюрьмы.
Малак посмотрел вниз.
— Лучше сами взгляните, шеф.
Дуруба и Анатолий быстро поднялись наверх и присоединились к первому охраннику. Сначала они ничего не заметили, но через пару минут глаза привыкли к темноте, и они заметили людей, вновь показавшихся вдали из расщелины. Беглецы бежали и были уже так далеко, что попасть в них из ружья было невозможно. Одного из них было нетрудно узнать, хотя начальнику тюрьмы совершенно этого не хотелось.
— Риддик…
— Невозможно, — пробормотал Малак. — Он был в камере, когда мы заблокировали выходы. Выйти невозможно, чтоб мне в преисподнюю провалиться…
— Ты уже в ней! — оборвал его Дуруба и начал быстро спускаться.
Внизу охранники прикинули, как лучше действовать в непредвиденной ситуации. Было высказано несколько предложений, скорее из области фантастики, чем практики. Дуруба сразу же их отмел — он привык смотреть на вещи реально.
— Они не сумеют добраться до ангара первыми, — жарко проговорил Малак. — Это невозможно.
— Там на пути сплошные камни, — подтвердил кто-то. — Они в полной заднице. Застывшая лава. Они поджарятся на солнце.
На Крематории эти слова вовсе не были метафорой.
— Не знаю, — воскликнул один охранник. — Этот Риддик… Мы зайдем в ангар, а он висит где-нибудь на потолке и нас дожидается…
— К тому же он не один, — заметил Анатолий. — Человек шесть, не меньше. Все вооружены.
Это сообщение не на шутку встревожило охранников. Когда все наконец замолчали, слово взял начальник тюрьмы.
— Нельзя допустить, чтобы они добрались до ангара первыми, — сказал Дуруба очень мрачно. — И вообще нельзя допустить, чтобы они туда дошли. В путь!
Охранники подчинились молча, быстрее, чем обычно.
Наверху шел дождь. Точнее говоря, падал пепел. Иногда бурый, иногда серый, но чаще всего черный. Там и сям, где земная кора была тонкой и хрупкой и магма подходила близко к поверхности, начиналось извержение вулканов и пепельных конусов. Из вулканов вылетали горячие каменные капли и черным снегом падали на поверхность земли, покрывая ее тонким слоем…
Дождь падающих хлопьев скрывал бегущих. Вулканический материал на выходе был горячим, но, к счастью, не слишком. Атакуемые падающим пеплом и паром беглецы сбрасывали с себя одежду. Пепел прилипал к их потной коже, но это было лучше, чем задыхаться от жары в одежде, не предназначенной для таких путешествий. Покрытые слоем пепла беглецы сливались с фоном и напоминали своим обликом древних воинов. Впереди бежал здоровяк, за ним все остальные.
Но хотя он и бежал впереди, видно его не было. По крайней мере Гув его не видел. Он вглядывался в плотную стену пепла, но ничего не мог разглядеть. Гув притормозил, сзади его тут же кто-то толкнул. Он разозлился и приготовил уже пару хороших оплеух тому, кто с ним столкнулся. Это оказалась Кира. Крыска, к которой никто не смел приблизиться. Она бежала, не снижая скорости, подавая сама себе какие-то безмолвные знаки. Кивок, быстрый взмах головы, кивок, быстрый взмах головы… Кира ускорила бег и обогнала его.
Здесь, на поверхности пекла, он уже не всесильный Гув, а всего-навсего конгломерат связанных между собой молекул углерода, оживший сосуд для воды в преддверии солнца, которое вот-вот взойдет и испарит все его содержимое. Конец еще не наступил, но Гув предчувствует его, готов к нему, скоро его встретит. Незнакомец со спокойным голосом, который скрылся за стеной пепла, верит в чудо, а Гув не верит.
