Маркус быстрыми шагами направлялся к Ане, прижимая к груди автомат. Он кивнул в сторону столбов дыма:
— Они никогда не сдаются.
— По крайней мере, мы знаем, что у них осталось. — Аня шла рядом с ним в сторону командного центра. По их стандартам, это было очень близкое общение. — Предполагается, что несколько корпсеров еще роют туннели из Логова. Видимо, для них важнее всего уничтожить нас.
— Они последовательны.
— Да, этого у них не отнимешь.
— Они могли бы сидеть и ждать, пока мы не вымрем от холода. — Маркус явно думал о другом. У него был какой-то рассеянный взгляд. — А может, они бегут от остатков Светящихся? Может, это вообще к нам не имеет никакого отношения.
— Скажи это вслух.
Он моргнул пару раз, но продолжал смотреть прямо перед собой.
— Сказать что?
— Твой отец. Когда ты нашел эти записи его голоса в компьютере Саранчи… только не говори мне, что тебя это не расстроило. Если бы речь шла о моей матери, я бы тоже расстроилась, да еще как. И разозлилась. И растерялась.
— Это похоже на дождь. Когда ты промокнешь до костей, то хуже уже не будет, в какой бы сильный ливень ты ни попала.
— Чем он занимался?
— Будь я проклят, если знаю это. И никогда уже не узнаю.
Маркус наверняка слышал сплетни о том, что отец его был предателем: яблоко от яблони недалеко падает, говорили некоторые. Теперь никто уже такого не говорил. Но Аня сомневалась в том, что он забудет. Она помолчала несколько секунд — на тот случай, если бы он собрался продолжать, но он молчал.
— Сейчас Хоффман собирается отправить тебя и «Дельту» на Вектес взглянуть, что к чему, — сообщила она. — Поэтому я искала тебя.
— Путешествие в Отравленный Город. Да, у нас все бонусы.
— Прескотт говорит, что сейчас там безопасно.
— Надо же.
Больше на обратном пути Маркус ничего не сказал, просто шел рядом с ней. Но это был самый длинный разговор, состоявшийся между ними за последние несколько недель. Аня надеялась на то, что рано или поздно количество все-таки перейдет в качество.
— Феникс, — заговорил Хоффман, не поднимая глаз от карты. — Ваш отец когда-нибудь рассказывал вам о военно-морской базе Вектес?
— Не припомню.
— Мне тоже нет. Будем пользоваться данными Майклсона.
Аня хотела было сесть за стол и заняться бумагами, но Хоффман ее остановил:
— Вам лучше послушать, о чем мы будем говорить, лейтенант.
— Вы хотите дать мне какое-то поручение, сэр?
— Вы просили о практическом задании. Ну так вот, вы его получите. Вы летите на Вектес вместе с отрядом «Дельта».
Здоровье? А как вы сами думаете, что у обычного солдата со здоровьем? Годы хронического недосыпания. Воздействие таких токсинов, о которых я даже не слышала. Постепенное снижение остроты слуха. Ржавчина легких. Ослабление иммунитета в результате постоянных перегрузок. Повреждения головного мозга — от контузий при взрывах до серьезных черепно-мозговых травм. И я еще ничего не сказала о психике. Они живут в состоянии стресса. В больнице эти парни шумят по ночам больше, чем днем, потому что их сон — это один сплошной кошмар. Итак, здоровье почти всех наших мужчин призывного возраста полностью — и скорее всего необратимо — подорвано.
Доктор Марион Хейман, в разговоре о здоровье нации с Председателем Прескоттом
Окрестности Порт-Феррелла, шесть с половиной недель спустя после эвакуации из Хасинто, через четырнадцать лет после Прорыва
— Андерсен умеет выбирать подходящий момент, — Бэрд переминался с ноги на ногу на утреннем холоде, потирая руки в перчатках. Сегодня за спиной у него на ремне болталась винтовка «Хаммерберст». Не только Саранча грабила трупы убитых врагов. — Какого черта мы должны сломя голову гоняться за каждым червяком, который появляется поблизости?
Сержант Андерсен заявил, что проделал большую дыру в каком-то червяке, когда прошлой ночью патрулировал периметр, но тварь сбежала, и он потерял ее из виду. Сейчас отряды «Дельта» и «Сигма-4» прочесывали окрестный лес. В этом месте постоянно появлялись враги.
— Потому что они еще там, Блондинчик, — ответила Берни.
— А мы не можем вести себя поумнее и подождать, пока они сами к нам не придут? Потому что они придут. Мы напрасно тратим калории.
Берни понимала, что каждого обнаруженного червяка нужно преследовать и уничтожать. Дело было не только в безопасности: люди никогда не смогут вздохнуть свободно, пока они не уверены в том, что уничтожена последняя Саранча. Не имело значения то, что оставшаяся крошечная популяция неспособна выжить.
«Неужели они тоже говорят о нас такими же словами? Как о животных?»
Она вспомнила речь Прескотта: «Чудовища, нацеленные на геноцид». Сейчас геноцидом занимались люди. И ее это вполне устраивало.
— Пойми: если мы оставим в живых хотя бы двоих, эти гады снова начнут плодиться, — сказала она. — Нужно перебить их всех.
— Да они от межродственного скрещивания будут едва способны на ногах стоять, как та медсестра из медпункта в секторе J.
— Это жестоко. Верно, но жестоко.
— Тебе нравится сам процесс, да? Иди обратно под землю и охоться на берсеркеров. Если перебьешь всех теток, не важно, сколько парней останется в живых.
— Значит, Коул наконец усадил тебя в укромном уголке и рассказал, откуда берутся дети. А картинки с кроликами были?
Бэрд даже бровью не повел.
— Ты знаешь, что я прав.
— Добровольцем будешь?
— Это лучше, чем играть в прятки с этими гадами.
— Может быть. Но сейчас у нас нет сил на новую атаку в стиле Лэндоуна. Даже если бы туннели не были полны воды и Имульсии.
Возможно, они находились в ледяном аду, но, по крайней мере, стена между нею и Бэрдом слегка подтаяла. Как она и надеялась, за толстым панцирем эгоизма и цинизма оказалось нечто человеческое. Она подозревала, что никому во всем мире не было дела до Бэрда, кроме самого Бэрда, пока он не пошел в армию и не понял, что есть люди, готовые рискнуть ради него жизнью только потому, что он такой же солдат, как и они.
Где-то он умудрился раздобыть для нее черную трикотажную шапку, которую можно было натягивать на уши, — не слишком кокетливый головной убор, но жизненно необходимая вещь для снайпера. Она даже не хотела думать о том, у кого он ее выманил. Он пытался стать таким же, как все, и это было главное.
— Значит, ты выиграла бесплатное путешествие с отрядом «Дельта» на Вектес, — сказал он. — Любезность Хоффмана?
«О нет!»
— Мы старые знакомцы, Блондинчик. Почти сорок лет. Может, он до сих пор помнит, как я однажды на уроке в школе одолжила ему карандаш.
