Откуда-то сбоку выскользнула Лакомка. Прижала чудовище к земле. Как кошка — мышь. Обернулась ко мне, оскалилась во всю пасть. Довольна. Справилась. Не поддалась чужой власти.
Я мотнул головой в сторону убитого ящера, мясом которого сейчас подкреплялись Мишка с Марфой (битвы битвами, а обед — по расписанию). Где второй?
Но ответила мне не Марфа. Ответил Маххаим.
Причем посыл был на уровне хорошего Логика. Я просто понял — и все. Маххаим услал зверушку. Любимую зверушку. Чтобы мы ее не убили. О как!
— Что ж ты, зверь поганый, мою девочку загрыз? — по-русски спросил я.
Лакомка рокотнула баском, не убирая лапы со спины оборотня, потерлась головой о мой бок. Узнала знакомые слова. «Моей девочкой» она привыкла считать себя.
Оборотень, естественно, не ответил. Я присел на корточки, положил ладонь на плоский затылок, прикрытый жесткой черной гривой. Удивительно: я ожидал, что это будет жесткая и сальная звериная шерсть, но волосы оказались мягкими и сравнительно чистыми. Во всяком случае, чище моих.
Обсидиановый нож пробил затылок оборотня неожиданно легко. И так же легко вышел. Рана вскипела кровью, и жизнь ушла из тела чудовища. Я не ждал «отката», поэтому не был готов. Хотя нет, это был не «откат», точнее, не обычный «откат», потому что боль, хоть и была, но совершенно другая. Словно кто-то резко выдернул пробки из моих «внутренних ушей». Словно тучи рассеялись и выглянуло солнце. Чудесная ясность и гармония с миром и с Высшим, утраченная во время Исхода, снизошла на меня внезапно…
И тут же пропала.
Мгновенное счастье — и острое разочарование. Только минуту спустя, взяв себя в руки и успокоившись, я понял, что ушло не всё. Кое что осталось. Например, я снова чувствовал своих зверей. И не только Лакомку, но и Мишку. И даже немножко — Марфу.
Все они смотрели на меня… С надеждой. И ощутили мое разочарование — как своё.
Да, еще не скоро мы станем одним целым. Мишка и Марфа вернулись к трапезе, а Лакомка принялась деликатно (непросто с ее языком-рашпилем) зализывать мои царапины.
Теперь я не сомневался: пробуждение моей Силы напрямую связано со смертью Маххаим. Что же выходит? Если я буду убивать Маххаим, то мои способности будут восстанавливаться быстрее?
Это следовало обдумать. Вернее, осмыслить, потому что ум здесь бесполезен. Слишком мало данных.
* * *
Ванду я похоронил у дороги. В неглубокой могиле, которую вырыл для нее Мишка.
Маххаим я хоронить не стал. Честно говоря, мне даже притрагиваться в ним было неприятно. Полупревратившиеся оборотни были еще омерзительнее, чем тот, которого я уже исследовал.
Что характерно, раньше я никакого омерзения не испытывал.
Смерть Ванды меня опечалила. Пусть я и относился к ней довольно равнодушно, но все-таки она — человек. Мой долг — ее оберегать. Может, будь она мне чуть-чуть дороже, я бы сумел ее удержать… И мы погибли бы оба.
Так что все — к лучшему. Я ведь чувствовал, что она не жилец. Впрочем, знал бы, что всё так выйдет — оставил бы ее в селении. Хоть жива бы осталась. Не повезло ей. Уйти в Исход, чтобы страдать в рабстве, а затем бессмысленно погибнуть. Тяжкая участь для такой сильной женщины.
Но сколько таких женщин сейчас страдает на этой странной планете?
У меня не было времени предаваться печали. Надо было двигаться вперед. Теперь, без Ванды, это будет проще и быстрее. А торопиться надо. Я чувствовал, что смерть Маххаим не останется незамеченной. И еще я чувствовал: где-то близко — город. Или что-то вроде города.
Если есть государство, то город должен быть. Не может так быть, чтобы на тысячу километров пути — только небольшие селения. И деревеньки охотников-собирателей.
До сих пор единственным подобием города был тот рынок на берегу озера. С горой, в которой живут… Надо полагать — Маххаим. Больше некому. Там — ящеры у входа. Здесь — верховые динозавры. Там — страх, здесь…
Кстати, это идея. Искать Маххаим — по источаемому ими «аромату» страха. Пожалуй, это даже важнее города. Я вдруг ощутил кровожадное желание — прикончить еще одного оборотня. И посмотреть, как это скажется на моем Даре. То, что Маххаим — разумные существа, меня мало смущало. Они враги. Жизнь человека для них — не дороже плевка. А то, что они заботятся друг о друге и даже (!) о прирученных животных, так что ж, и гиены вступаются друг за дружку. Разве это повод, чтобы дать им себя съесть?
Что же я знаю о Маххаим?
Не много. У них есть что-то вроде той силы, что порождается Даром. С ее помощью они подчиняют себе людей и животных, общаются между собой… Еще они невероятно живучи. Живут даже с дыркой в мозгу. И способны залечить такие «травмы», как сломанная шея. Оборотни, одним словом. Зарастить поврежденный спинной мозг наверняка не легче, чем «вывернуть» задом наперед коленные суставы и в течение минуты отрастить пятисантиметровые когти. Если верить аборигенам, принимавшим Лакомку за Маххаим, это превращение может зайти очень далеко. Но я пока воздержусь от такого предположения. Кое-что я видел собственными глазами. Страшный противник. Одно меня утешало. Кажется, я могу сопротивляться их ментальному прессингу. Позорной беспомощности, как во время первой встречи с оборотнем, больше не будет. Надеюсь.
А сейчас надо двигаться дальше. И надо разобраться в том, кто есть кто на этой неправильной планете. Не забывая, само собой, о том, что моя первоочередная задача — помочь колонистам. Хотя, если начистоту, я уже не был уверен, что смогу эту задачу выполнить.
Одно дело — навести порядок в самой колонии, показать, что родная Земля их помнит и даже смерть Пророка — это еще не всеобщая гибель.
Совсем другое — драться в одиночку с непонятной цивилизацией, возглавляемой, судя по всему, смертельно опасной нечеловеческой расой.
Как показала история с бедняжкой Вандой, на помощь самих колонистов рассчитывать не стоит. Скорее наоборот.
Надо будет отправить Марфу на разведку.
Глава двадцать девятая
Я нахожу друга
Чутье меня не обмануло. Город — был. Я ощутил его присутствие километра за три.
Как только мы вышли к берегу реки. Пить из этой реки я бы без острой необходимости точно не стал. Вода в ней заметно пованивала. В тропиках и субтропиках реки редко отличаются чистотой и благовонным ароматом. Но тут был особый, специфический запах. В субтропическом климате (а эту часть планеты можно было смело отнести к таковому) вопрос утилизации человеческих отходов стоит очень остро. Я никогда не забуду, как воняют индийские города на Земле-Исходной. А ведь там есть хоть какая-то канализация. Здесь же в качестве сточного канала, похоже, использовали реку. И не только в качестве сточной канализации. На противоположном берегу (ширина реки была метров сто) пара крокодилов и пяток стервятников совместно утилизировали труп. Человеческий.
