Гасло лежал, придавленный бортом перевернувшегося грузовика. Машина наклонилась на правый бок, словно кто-то отрезал у нее по этому борту колеса. Оторванные, они валялись в стороне, метрах в тридцати. Гасло лежал лицом вниз и стонал. Он был в сознании, но ослаб от сильной кровопотери, и стон его был почти не слышен.
— Гасло, держись, сейчас ребят позову, мы тебя высвободим. — Сталкер присел на корточки возле товарища и, отстегнув фляжку, которая до сих пор пряталась в складках пыльника, попытался смочить водой сухие губы раненого.
— Слышим, двигаемся к тебе, — раздался голос Малахова в коммуникаторе.
— Машина нужна, сами его не вытащим. — Сухой оценил вес грузовика. — Двигайтесь точно по моим следам, там «воронка» есть одна, и не нравятся мне эти отрепья коричневые — не влетите!
— Вот я и не успел, — прохрипел Гасло. — А ведь еще день-два, и сработало бы. Я чувствовал. Ведь это на счастье мне так ночью все…
Хриплый кашель с кровью не дал договорить. Видимо, сломанное ребро проткнуло легкое. Тяжелая судорога исказила лицо раненого.
— Молчи, силы береги. — Сухой взял в руки ладонь Гасла — она была холодной. Холодной смертельным холодом.
— Я дурак, нельзя было выходить наружу. Нельзя ночью в Зоне без крыши. А ты пойди с этими, найди Сферу.
— Да мы еще вместе столько сфер найдем! — Сухой, видевший смерть в Зоне много раз, никак не мог к ней привыкнуть. И сейчас он не верил, что его товарищ, да и не товарищ даже, а просто хороший знакомый, погибает.
— Тоннель там, за забором. — Гасло опять зашелся в клокочущем кашле. — Ты пойди. Сделай, чтобы…
Не договорив, Гасло потерял сознание. Звук приближающегося «Патриота» заставил Сухого оглянуться. Он надеялся, что сейчас Гаслу помогут. Машина, не имея возможности пройти в узкий коридор между ржавыми автобусами, остановилась. Тимур первым выскочил из машины и подбежал к Гаслу. Пощупав пульс, он немедленно сделал ему стимулирующую инъекцию.
— Эх, блин, часом бы раньше! — зло и безнадежно прошипел Рымжанов.
В это время Вадим и Гера уже приладили трос к покосившемуся грузовику. Тихо зажужжал мотор электролебедки, и грузовик медленно стал подниматься на левый борт.
— Стой — не вздумай тащить его! — остановил Сухого Тимур. — У него позвоночник поврежден.
Тем временем под искореженные оси грузовика Малахов с Герой подложили те самые сорванные колеса, а под них, чтобы распределить нагрузку, толстый лист металла, намертво заблокировав остов грузовика.
— Какие шансы? — спросил Малахов у Рымжанова.
— Никаких, у него уже некроз начался в нижней части. Как он только выжил до сих пор?
— Да, вот оно, счастье, — вздохнул Сухой.
— Выпить есть? — Гасло на мгновение пришел в себя. — Ты всегда с собой носил.
Голос раненого был совсем слаб, слова неразборчивы, глаза, теряя прозрачность, уже подернулись легкой голубоватой пленкой.
— Вот. — Над сталкером склонилась Клава и поднесла к его губам горлышко плоской металлической фляжки. — Выпей, тебе легче станет.
— Коньяк, — сделав несколько судорожных глотков, прохрипел Гасло. Даже в этом хрипе угадывалось удовлетворение. — Как с колеса на десять колясок подняться от семнадцатого — вход покажет.
Гасло вдруг сделал попытку нащупать что-то рядом с собой, но, не найдя, прошептал:
— Иди… Это все волхвы… — Глаза у сталкера подернулись пеленой, он широко улыбнулся и произнес: — Хорошо как.
Гаслу уже было хорошо. Он смотрел мертвыми глазами в небо и улыбался.
— Похоронить надо, — тихо сказала Клава. И, грустно посмотрев на Сухого, добавила: — Только не говори, что Зона сама разберется!
Сухой, только махнул в сердцах рукой, молча пошел к машине, открыл заднюю дверь и достал лопату. Видимо, он раньше ее заметил.
— Идите, я сам. Это наше, сталкеровское дело. — Потом добавил: — Только возвращаться не вздумайте старой дорогой.
Сухой, дождавшись, когда все ушли, остервенело стал ковырять твердую глинистую почву, с хаком вгрызаясь в нее лопатой. Потом, когда уже над свеженасыпанным могильным холмиком стоял крест из скрученных проволокой железных труб, Сухой огляделся и направился к стоящему рядом автобусу. Он безошибочно определил логово Гасла. Там среди нехитрых вещей покойного он отыскал горсть гаек, И, вернувшись к могиле, горкой сложил их на вершине холмика. Посидел немного рядом и решительно направился назад, к месту стоянки, тщательно выбирая новый путь.
— Ну что, будем двигаться? — Сухой без всяких вступлений обратился сразу ко всем: — Нам надо за забор, к Саркофагу. Это не каждый сможет.
— Ну, Гасло-то смог, — возразил Вадим, — И мы сможем.
— Только, не зная, где вход, можно долго искать! И это был Гасло! Он один знал Зону так, что… Он был моим другом. — Клаве показалось, что Сухой смахнул слезу.
— А что он говорил про колесо и коляски? — спросила Клава.
— Не знаю, на месте разберемся. Надо идти. Дорога не близкая, и что там будет на пути, неизвестно. Зона за ночь натворила много. Надо трассу проложить. Есть карта?
— А что, по старой дороге никак? — поинтересовалась Клава.
— Никак! — отрезал Сухой. — Запомни! Никогда не возвращайся той же дорогой. И всегда иди след в след за мной.
— Ясно, — кивнула Клавдия. — Карта, конечно, есть.
Клава вывела на дисплей спутниковую картинку.
— Мы находимся здесь, ехали по этой двухполосной, — начала объяснять Клава.
— А тут через поле сможешь? — Сухой выбрал дорогу через северную часть кладбища.
— Да вполне, — кивнула Клава. — Я поняла уже, что ты хочешь.
— Тогда по коням, — резюмировал Малахов. — Гера, передай сводку в Центр.
Головные боли могут быть вызваны различными причинами.
Общеизвестный факт
Все заняли свои места, ждали только Сухого. Смерть человека, пусть и малознакомого, давила. Больше угнетало даже не то, что практически терялся ключ к поиску Сферы. В который раз все происходило не так, как нужно. А вот теперь еще и потеря сталкера.
— Отсюда поедем в город, а уже из центра повернем к Саркофагу, — неожиданно произнес Сухой, устроившись на своем, ставшем уже привычным боковом сиденье. — Иначе нельзя.
— А почему нельзя? — поинтересовался Тимур. — А напрямую? Клава сказала, что может и по полю…
— Не нравится мне сегодня, не нравится, — покачал головой сталкер. — Если тут, на свалке, где не Зона вообще, такие аномалии попадаются, то что говорить о настоящей Зоне. А так дорога прямая, просматривается хорошо. Только вот что…
