Черными пятнами носились вокруг крылатые тени мышей-вампиров, которые тоже противно стрекотали и бились о броню шлемов, пытаясь по запаху обнаружить самые незащищенные участки тел всадников. Вокруг мерцал мох и сверкали трассирующие пули, а по краям торчали кинжалообразные колючки кактусов-гигантов.
— Ай! — раздался крик Дроновой, который было слышно и без наушников. — Она меня укусила!!! Ой!!! Больно! Жжет!
Я включил шлемофоны, плюнув на «шляпу»:
— Перекись! Дайте Дроновой перекись! Для них запах крови слаще глюкозы!
— А-а-а-а-а!!! — раздался гортанный вопль Азиза.
— Э-э-э! Уйди! — И Аюми громко вскрикнула.
— Ира, как ты? — не выдержав, крикнул я.
Молчание.
— Странный, не отвлекай, я с ней! — Сибилла раздраженно сплюнула.
— Дэн! Я в порядке! — Слова Ирины прерывались вскриками. Я стиснул зубы.
Вдруг ночь пронзило ярким слепящим жалом лазера. Послышался визг, поднялось облачко едкого дыма впереди, и сквозь зловещее шипение и вспышки пламени захрустело, затрещало и зашумело где-то сверху.
Огромный темный столб накренился. И начал падать!
— Ира, не стреляй лазером! — крикнул я. — Вперед, группа! Падает кактус!
Здоровенная колючая дубина качнулась и повалилась в глубь леса, подрезанная у основания. Хрустнули соседние стволы. И разлапистая махина весом в полторы тонны, зацепившись ветками-свечами за своих соседей, застряла, падая назад…
— Шенкелей дромадерам! — орал я сзади. — Вперед! Быстрей!
Храпели верблюды, вскрикивали люди, глушила уши пальба, а над нами довольно мерцала «шляпа». Чемба гарцевал и вздрагивал, болтая головой из стороны в сторону. Хаос и паника. На мгновение мне показалось, что достаточно среди кактусов оказаться двум автоматчикам — и наша группа закончит свое существование в считаные мгновения. Эта страшная мысль возымела свое действие. Я отстал… Я начал сосредотачиваться, абстрагируясь от шума и опасностей, от ИРИНЫ и жизней других людей. Я начал любить крыс и вампиров. Я чувствовал их агрессию как производную испуга. Я смотрел в ночное небо, прямо на «шляпу», которую изредка перекрывали крылатые тени гарпий, привлеченных запахом свежей крови, а где-то совсем рядом гавкали и рычали церберы. Это их глаза сверкали в темноте блуждающими огоньками. Но мне уже было на них плевать: я почувствовал теплый поток, проходящий от моих глаз к затылку и отражающийся через все туловище, через каждый нерв, к самым кончикам пальцев ног. Для меня перестал существовать лес кактусов, крысы и летучие мыши. Все провалилось куда-то глубоко под марсианскую почву. Я купался в волнах радости и спокойствия. Я думал про Ирину, про то, как я целовал ее на высокой скале каменного карьера, про клан Харлея, про мерное покачивание седла, про восход солнца, про улыбку Сибиллы и про то, как я ЛЮБЛЮ красивые летающие в небе штуки, загадочные и прекрасные, таинственные и естественные… Они могут все… Они такие, такие, как ветер, шум прибоя, который я помнил еще с Земли. Стук колес и мерное покачивание железнодорожного вагона, где я лежу на верхней полке и сквозь прищуренные глаза наблюдаю ползущий мимо однообразный пейзаж. Жизнь… она многолика… и поэтому будет вечной… даже когда закатятся звезды и откроется пасть великой пустоты… Пустоты-Матери… Пустоты-Вечности… она не даст прерваться происходящему…
— С чего ты это взял? — спросил меня Сатана. — Откуда такая уверенность?
— Сынок, не слушай дяденьку Сатану: он член экзаменационной комиссии, — сказал бородатый мужик, завернутый в простыню. — Мы — родственники, но думаем по-разному… Брат, перестань, он еще ребенок…
— Он почти уже наш, — возразил Сатана, — нельзя быть к нему снисходительным. Хтоний, он троечник, но из них-то, по закону, и выходят…
— Аид! — нахмурился старик. — Ты любишь играть с реальностью, хоть и знаешь, чем это кончится…
— Он тоже у меня спрашивал недавно: а чем это кончится?
— Знаю, не прикалывайся…
— Чего тебе не хватало?! — грозно спросил человек с серым лицом и косматыми бровями. — Чего вам всем всегда мало? Почему вы думаете, что «Пантеон» транслирует вам какое-то дерьмо?
— Перестань, я прошу, — бородач тронул его за рукав, — ему еще битва с Титанами предстоит, а ты… пусть поспит…
Человек с косматыми бровями улыбнулся.
— Конечно, пускай, — сказал он усталым голосом, — только я его спрошу…
— О чем?
— А как тебе режиссер Вим Вэндерс?
— Алиса в городах…
— А как тебе Артемида?
— Они не будут вместе — это мое отцовское слово…
— Будут! Ты же знаешь…
— Дэн, тебе нравится Ирина?
— Я ее люблю…
— А цыплята с ящерицами?
— Это такое блюдо?
— Это такой план…
— Дэн, ты любишь крыс?
— Да…
— Ты боишься верблюдов?
— Нет…
— А Мирзы-ага ты тоже не боишься?
— Ну та-а-а-ак… — протянул я, поморщившись, словно пытаясь что-то вспомнить… — Кого? — переспросил.
— Не «кого», а «куда»! — Йорген явно уже давно пытался задать мне какой-то вопрос.
— Куда — что? — Я еле ворочал языком.
— Странный, — вмешалась Сибилла, — тропинка спереди завалена, есть дорога вбок, направо, к комплексу, где тебя какой-то твой Гватемала ждет…
— Гваделупа, — пробормотал я.
— Не принципиально. — Йорген злился. — Что нам делать-то?
— Как завалена тропа? — прошептал я.
— Сильно, блин, она завалена! — Йорген опять вышел из равновесия.
Я приподнял голову с горба дромадера и увидел, как штук пять гигантов-кактусов «елочкой» лежали впереди, загораживая свечками своих отростков дорогу так, что она казалась свалкой космических ракет, да еще и с колючими шипами…
— Дэн, хочешь, я выжгу их лазером, — услышал я голос Ирины.
— Береги заряды, Ира, — ответил я, еле-еле шевеля языком. Во рту было сухо, как в горах Фарсида: пыль и ветер. — А где глюк? — вновь спросил я заплетающимся языком, ощущая во рту привкус металла.
— Глюк ушел, Дэн, — голос Ирины был мягкий и убаюкивающий, — и звери ушли с ним.
— Раненые есть? — К горлу подкатил приступ тошноты, я икнул.
— Да. — Сибилла прикуривала сигарету, и дым казался мне тошнотворно сладким, а печень пульсировала вместо сердца. — Дронова, Азиз, Лайла и Аурелиано: их слегка покусали…
— Сильно?
— Нет, им оказана помощь, Странный, все в порядке. — Сибилла сплюнула на песок.
— Дорога есть другая? — У меня кружилась голова, и я чувствовал, что являюсь деталью кольца Сатурна.
— Вправо, — терпеливо сказала Сибилла, — но она в сторону главного корпуса «Изумруда».
